— Но я ведь специалист по женским прическам, — напомнила Римма.
— В таком случае либо переучись, либо в другой наш салон переброшу. А если переучиваться не хочешь и в другой салон не пойдешь… — Гарри Фомич выразительно вздохнул, шумно выдохнул воздух и, разведя руками, закончил: — Тогда без обид, расставаться с тобой нам придется.
Юля резко помрачнела. Она, как и я, жила близко от места работы, и клиентура у нее тоже образовалась давняя, постоянная и весьма многочисленная. Переучиваться или перебираться в другой салон совершенно не входило в ее планы.
— То, что я сейчас объяснил нашей уважаемой Юле, касается абсолютно всех остальных, — уточнил хозяин. — У вас есть неделя, в течение которой нужно решить, остаетесь вы или нет. Если остаетесь, даю две недели отпуска плюс к майским праздникам. Оставшиеся две недели можете отгулять летом.
Нет, он еще по-божески поступает, про себя отметила я.
— Потом начнется неделя стажировки! — Торжественно провозгласил Таймуразов. — На фирме договорился. Новые препараты изучать будете, как ими пользоваться. Мы ведь теперь начинаем работать со специальной линией мужской косметики.
— А мне тоже на курсы ходить? — поинтересовалась уборщица Катя.
Фомич на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки.
— Если хотите, милости просим. Но вам все равно придется начать тут уборку после ремонта. Сможете совместить — пожалуйста.
— Я подумаю, — стушевалась Катя.
— Время пребывания на стажировке не оплачивается. Оформите как отпуск за свой счет.
Это хуже, подумала я.
— Но сама стажировка совершенно бесплатная.
Ну да. Небось фирма нашему Фомичу еще приплатила, чтобы он ее продукцию брал.
— Вопросы какие-нибудь имеются? — оглядел нас хозяин.
Вопросов, разумеется, возникало множество, но они как-то еще окончательно не сформулировались, и люди подавленно молчали.
С довольной физиономией сидел один Эрик. Ему-то переучиваться ни в чем не надо. Во- первых, он мастер по мужским прическам. А уж закрытый мужской клуб для него то, что доктор прописал. Римма, другой мужской мастер, таким полным счастьем, как Эрик, не лучилась, но тоже не грустила.
Собственно, а сама-то я что расквасилась? Неужто своих преданных клиенток уж как- нибудь в этот мужской клуб не проведу? У нас ведь везде так. Хотя и нельзя, но если очень хочется, то можно. Буду по-прежнему их принимать. Кому какое дело. Главное — прибыль. А нужного количества мужиков наверняка не наберется. Словом, выкручусь. Где наша не пропадала.
Однако Гарри Фомич, видно, предвидел и такой поворот наших мыслей. Потому что не успела я успокоиться, как он сказал:
— Хочу вас предупредить, чтобы все знали и потом никаких претензий. Мы делаем сугубо мужской салон. Клуб. С клубными картами. И принимать будем только мужчин. Никаких клиентов женского пола! Никаких исключений! Ни для единой живой души! Так что, прежде чем дать окончательный ответ, хорошенько подумайте. Я никого не насилую. Мы с вами давно много лет работаем. Знаю прекрасно: вы ценные специалисты. Готов каждого из вас трудоустроить в любой из других своих салонов, если этот теперь не подходит.
Он ушел, а мы остались и с ходу атаковали директрису.
— Зульфия Константиновна, как же так? Что же я теперь стану делать. У меня двое детей! Как я кормить их буду? — чуть не плакала Юля.
— Ой, ты такой мастер, не пропадешь! — бросилась успокаивать ее Римма. — Гарри же не на улицу тебя выкидывает.
— Ага. А мне в другом районе начинать все сначала, — со слезами на глазах продолжала несчастная Юлька. — Мои-то постоянные в такую даль не потащатся.
— Да сейчас эти салоны, как грибы, появляются, — продолжала Римма. — Здесь рядом найдешь какой-нибудь, устроишься и клиентуру туда перекинешь.
— Везде своих берут, — всхлипнула Юля. — Пока найдешь, пока устроишься. А мне кредиты отдавать. Набрала тут всего.
— Мужиков, что ли, стричь не сможешь? — спросила Римма.
— У меня мужики так хорошо не получаются, — прохныкала Юля. — Да все равно уходить придется. Это наш Гарик пока уверяет, будто мы все останемся, а после выживет тех, кто постарше. Если здесь закрытый мужской клуб будет, они девок смазливых помоложе наберут или таких вот. — И она указала пальцем на Эдика.
— Попрошу не оскорблять! — вспыхнул тот. — Я, между прочим, вам ничего плохого не сделал и ни в чем перед вами не виноват! Идея, насколько я понимаю, принадлежит лично Гарри. Видно, решил для своих приятелей тусовочную точку организовать, чтобы законно от жен скрываться. Сами пилите мужиков, доводите, вот они от вас и прячутся.
— Слушайте, что вы между собой-то грызетесь, — вмешался Равиль. — Лучше Гарри грызите, если чем недовольны.
— А никого грызть не надо, — пресекла дальнейшие прения Зульфия. — Давайте-ка быстро перекусите, и открываться пора. Вы пока еще все зарплату получаете. Идите работайте.
Не успели мы открыться, ко мне явилась одна из моих постоянных клиенток.
— Любочка, миленькая, — просюсюкала она. — Мне сегодня, пожалуйста, вашу фирменную масочку. Ну, которая так замечательно освежает и подтягивает. У меня сегодня очень важный вечер.
— Деловой? — машинально осведомилась я.
— Что вы, что вы, — с кокетливым видом ответила она. — Здесь дело сугубо личное. Строго между нами: полагаю, мне сегодня сделают предложение.
Я чуть не грохнулась в обморок. Маргарите было лет шестьдесят. Впрочем, это мои догадки. Возраст она тщательно и давно скрывает. И вдовствует последние лет двадцать. Муж ее был академиком от какой-то сложной технической науки. По-моему, Маргарита и сама не знала, от какой. Во всяком случае, мне объяснить за два десятка лет нашего знакомства так и не смогла. Видимо, не вникала. Муж в ней души не чаял. И, даже уйдя в мир иной, оставил ее с полным набором благ: машина, квартира, дача, сберкнижки… Они, блага, разумеется, постепенно таяли под воздействием времени и смен эпох. Однако до критической точки у Маргариты не дошло. К началу девяностых подрос ее сын. Игорек оказался человеком, как ни странно, приспособленным к жизни и оборотистым и принял эстафету заботы о мамочке. О роде его занятий она также имела весьма смутное представление, но, судя по тому, что ко мне ее доставляли на «Ауди» с шофером, все в ее жизни по-прежнему шло более чем нормально. И чаевые она мне отваливала очень щедрые. Мне ее определенно будет не хватать!
Нанося ей на лицо и шею свою фирменную маску, я напряженно размышляла: сейчас ей сказать, что салон перепрофилируется? Нет, пожалуй, потом позвоню. Зачем человека расстраивать перед таким событием! Она давно уже могла перейти в более престижное заведение, но хранила мне верность. По ее словам, таких рук, как у меня, говорила она, ни у кого нет. Стоит, мол, мне к ней прикоснуться, сразу десять лет долой, а в этих дорогих новомодных салонах неизвестно кто работает. Одна ее старинная подруга, к примеру, сделала себе за бешеные деньги у модного пластического хирурга круговую подтяжку, и ее так перетянули, что рот теперь не может закрыть. Ходит и скалится.
