— А понравится тебе, если все будут звать тебя «вор»? — бросил ему в лицо хозяин лавки.
— Нет, не понравится, — прошелестел Джоби.
— Да-да… Так объясните вы мне, что вас заставило прийти ко мне воровать? Давно вы начали этим заниматься? По всем лавкам подряд промышляете или с выбором?
Отвечал ему Гэс, голосом искренним и правдивым до невозможности:
— Нет, мистер, мы не воры, честное слово. Просто нам в голову взбрело позабавиться. Вроде как «на слабо», понимаете? Со скуки — друзей никого нет, уехали на праздники, ну и прочее. Мы больше никогда не будем, верно, Джоби? Это для нас хороший урок.
— Ах вы решили позабавиться? А знаете, куда вас заведут такие забавы? В колонию для малолетних преступников. А это вам не дома жить у мамы да кататься на праздники к морю. А когда выйдете на свободу, все будут знать, что вы сидели за воровство, и ни у кого к вам больше не будет доверия. С этого ли надо жизнь начинать? Вам сейчас может казаться, что у вас впереди целая уйма времени, но на самом деле не успеете вы оглянуться, как пора будет думать о заработке, а с подмоченной репутацией кто вас возьмет?.. Вы в какой школе- то учитесь?
— Я — на Тинсли-роуд, — сказал Гэс.
— А я с сентября пойду в классическую, в Крессли.
— На стипендию прошел? — Джоби кивнул, и хозяин лавки оглядел его с головы до ног. — Так за каким же ты чертом гробишь себе такие возможности?
По тому, как это было сказано — устало и с досадой, — Джоби понял, что он никуда на них не заявит. И от пьянящего чувства облегчения уже почти не слышал то, что говорилось дальше.
— Забирайте свое барахло — и марш по домам. — Хозяин лавки отошел от камина. — Да поразмыслите как следует над тем, что я вам сказал.
Приятели сгребли со стола свое имущество и, засовывая его в карманы, направились к выходу.
— Можете выйти с черного хода. — Он открыл дверь и посторонился, пропуская их мимо.
— Вы нашим родителям не скажете? — спросил Гэс.
— Поживем — увидим. Но запомните: я теперь знаю ваши имена и, если хоть раз услышу, что вы опять попались за подобным занятием, немедленно пойду в полицию и сообщу про сегодняшнее.
— Не беспокойтесь, мистер, — пылко заверил его Гэс, — больше такое не повторится. С нас хватит одного раза.
Он вышел во двор. Но Джоби еще помедлил. Ему хотелось что-то сказать. Он не мог уйти без этого. У него словно тяжкий камень с души свалился, так велико было чувство избавления, которое он сейчас испытывал.
Он поднял глаза на хозяина лавки.
— Спасибо вам, мистер. Большущее спасибо.
Хозяин лавки положил ему руку на плечо и подтолкнул к порогу, следом за Гэсом.
— Беги домой. Не забывай того, что я сказал, и все у тебя будет хорошо.
Первые минуты приятели шли молча, и лишь когда они удалились на порядочное расстояние от лавки, Гэс заговорил:
— Елки-палки, я уж думал, нам хана!
— Я тоже. Джоби покосился на Гэса, пытаясь прочесть по его лицу, в каком он настроении. — Видимо, пора нам завязать с этим делом.
— Видимо, да. Теперь это будет опасно.
Они свернули на выгон и присели обсудить случившееся. Даже сейчас, когда лавка осталась далеко позади, Джоби еще не избавился от опасений.
— Как думаешь, нажалуется он родителям?
На этот счет Гэс был спокоен.
— Не, теперь он не станет жаловаться. Он нас сам отчитал будь здоров — чего же еще?
Часы на церкви пробили один раз.
— Слушай, это сколько же пробило?
— Полпятого.
— Не опоздать бы домой к чаю, — сказал Джоби.
— Что ты, еще вагон времени. — Гэс приподнялся, озираясь по сторонам, но на лугу не было видно ни души. — Курнем по-быстрому на дорожку? — Он полез в карман и вытащил нераспечатанную пачку сигарет. Джоби разинул рот.
— Откуда они у тебя?
Гэс широко ухмыльнулся.
— А ты как полагаешь — откуда?
— Да ведь ты их все вернул.
— Все вернул, кроме этих.
Джоби, со смешанным чувством восхищения и неловкости, не мог сдержать улыбки.
— Ну ты даешь, Гэс! С ума сойти, честное слово!
— Так что — подымим?
— Нет. — Джоби поднялся на ноги. — Я должен идти. Мама велела не опаздывать. Пока, до скорого!
Он отвернулся и пошел по отросшей траве. К тому времени, как перед, ним вырос забор, он уже не шел, а бежал. Пускай Гэс думает о нем, что хочет, неважно. Важно теперь одно: как можно скорее унести от Гэса ноги.
9
— И тут — вы не поверите — в самый разгар операции он очнулся, а рядом, на столе, разложены его внутренности — желудок, кишки. Не удосужились, видите ли, усыпить его как следует.
Миссис Коллинз из соседнего дома елейным голоском излагала во всех отталкивающих подробностях удивительную историю, которая приключилась с ее родственником. У Джоби кровь стыла в жилах, но он слушал, с содроганием.
— Господи боже мой! — Джобина мать всплеснула руками. — И что же было потом?
— Ну, полежал он, значит, минуты две тихонечко, наблюдает, чего они делают. В это время кто-то заметил, что он проснулся, и ему мигом опять дали подышать эфиром.
— Еще бы, — сказала мать. — Надо думать.
— Конечно, Франку-то это было интересно, как он вроде бы специалист — всю жизнь, почитай что с самой свадьбы, работал на «скорой помощи», — он даже потом жалел, что они спохватились, не дали ему еще немного посмотреть. А уж как, говорит, с ним после этого носились, старались вину загладить, понимаете, чтобы он на них не стал жаловаться, поскольку он человек тертый, знает все ходы-выходы… Много там кой-чего творится, уж будьте уверены, только наружу не выплывает. Ведь, если так-то разобраться, ты доверяешь им свою жизнь, а напортачат они — никому ничего не докажешь, будут друг друга выгораживать. Все они там заодно, в больницах.
