профессор очень по-доброму усмехнулся. – И захватите с собой своего московского друга Вадима.
Воистину, наш университет одна большая семья! Я разговаривала со «своим другом Вадимом» один раз три дня назад ровно три минуты, и все моментально сделали правильные выводы!
Глава II
Пятница. Вечер
Я, естественно, опоздала на встречу по своей неискореняемой русской привычке. Ну не могу приходить вовремя, вежливостью королей, увы, не обладаю! Когда я приехала, огромная квартира профессора была битком набита людьми. Меня встретила изящная, элегантная, стройная, пахнущая французским парфюмом и неподвластная времени очаровательная Диана, жена Кронина. Не слушая извинений, она провела меня в кабинет мужа, ловко маневрируя между гостями.
Я отворила тяжелую дверь и вдохнула знакомый запах книг и дорогого табака.
Вадим, Кронин, незнакомые мне моложавый мужчина и толстая женщина уютно устроились с бокалами около камина. Как всегда, горели только две лампы под зелеными абажурами – одна у профессора на письменном столе, заваленном бумагами, а другая на столике около окна. Тяжелые шторы были задернуты, в комнате царил уютный полумрак. Увидев меня, Вадим отсалютовал бокалом и выразительно постучал по циферблату часов. Я сделала вид, что не заметила.
Сначала я была представлена тучной даме, одетой в пронзительно яркий лимонно- желтый костюм, а затем высокому симпатичному джентльмену, судя по пошиву костюма, европейцу, хотя его отличный английский явно выдавал носителя американской культуры.
Мы вежливо обменялись рукопожатием с американским Майком и лимоноподобной Линдой, и я с облегчением уселась в кресло, с вожделением поглядывая на чашку чая и корзиночку с моим любимым печеньем.
Несколько минут Майк молча рассматривал меня.
– Катрин, вы ведь по профессии искусствовед и работали в Оружейной палате? Помогите нам, – обратился ко мне он с обычной американской улыбкой.
Да уж, что-что, а улыбаться американцы умеют, как никто на свете.
– С удовольствием, – тоном первой ученицы ответила я и с благодарностью взяла предложенную профессором чашку чая. Я была жутко голодна.
Присутствующие вели весьма ученую беседу о наследстве Нострадамуса, об одном из его катренов о предполагаемом повторном «могольском» нашествии на Европу. К моему изумлению, Майк прилично говорил на французском и лихо цитировал отрывки из катренов на языке предсказателя. Еще в советское время в Ленинградских архивах во время практики я собирала материал на полузапрещенного Нострадамуса. Не в первый раз мне приходилось вести дискуссии о сделанных им пророчествах с его последователями. Из предыдущего опыта я знала, какими заядлыми спорщиками они являлись. Поэтому и не стала встревать.
За плотно закрытыми дубовыми дверьми весело шумели гости.
– Катрин, а вы знаете о настоящем венце русских царей? Настоящий венец – алмазный – считается потерянным много веков назад, – вдруг неожиданно обратилась ко мне до сих пор молчавшая Линда. – Он был спрятан в Мексике со времен испанского завоевания среди других до сих пор ненайденных сокровищ Монтесумы…
Я вытаращила глаза.
Майкл заразительно рассмеялся и смешно передразнил меня.
Наверное, у меня и правда глаза, что называется, вылезли на лоб.
– Друзья мои, – мягко заметил профессор Кронин. – Я думаю, вам нужно начать с изложения своей гипотезы, а потом уже задавать вопросы. Катрин явно не понимает, к чему вы клоните, а ваши утверждения подтверждают лишь вашу теорию. Но Катрин-то с ней незнакома.
Я кивнула в полном обалдении. Честно говоря, связать утреннюю лекцию профессора о шапке Мономаха, откровение Линды о спрятанном в Мексике алмазном венце и предсказаниями Нострадамуса мне было не под силу.
– Ну что ж, пожалуй… – протянул Майкл. – Но разговор может получиться длинным. Нам всем не мешает подкрепиться.
Какой «неправильный» американец, подумала я. Пьет коньяк, неплохо разбирается в катренах Нострадамуса. Да еще читает по-французски.
Майк подошел к столику с напитками.
– Кто желает еще выпить? Дамы? Господа?
Дамы отказались. Господа согласились.
Я подошла к столику и налила себе еще чашечку превосходного чая.
Мы вновь расселись по креслам и выжидательно уставились на Майка. Майк смахнул невидимые пылинки с брюк, сделал изящную паузу, открыл рот, но сказать ничего не успел, потому что в кабинет ворвалась хорошенькая дочка профессора.
– Папа! – с порога возмущенно закричала она. – Опять заседание ученой кафедры?! Ты же обещал!
– Лори улетает завтра в Европу, – объяснил Кронин мгновенно насупившемуся Майку, вставая из кресла и приглашая жестом Вадима следовать за ним. – Я обещал не увлекаться дискуссиями во время ее вечеринки. Извините меня, господа.
Лори унеслась, за ней вышли профессор и Вадим, но меня Майк крепко схватил за руку.
– Катрин, уделите мне немного вашего внимания, – просительным тоном завел он.
Я молча покорилась неизбежному и опять уселась в мягкое кресло.
– Мы все воспринимаем историю, как набор неоспоримых предположений или гипотез, описанных в многочисленных книгах и защищенных в километровых диссертациях. А исторические фильмы! А картины! Все это давит на нас и лишает возможности взглянуть на старые факты, так сказать, «новыми глазами», – неторопливо начал Майк, наливая себе еще коньяка. Он сделал небольшую паузу, отхлебнул из бокала, не спеша вытащил сигарету, прикурил и с наслаждением выдохнул на нас с Линдой вонючий дым. Так, он еще и курит… Нет, он явно очень долго жил в Европе, подумала я.
– Историки, пытающиеся вытащить на свет новые и часто шокирующие факты, подлежат остракизму, – продолжал так же неторопливо Майк. – Они, как правило, не находят понимания у коллег, и открытия их так и остаются в незаконченных работах. Но об этом позднее… Я хочу вам кое-что рассказать… Прежде, чем объяснить так удивившее вас предположение Линды.
Майк кинул задумчивый взгляд на лимонную Линду, потом на меня и начал рассказ.
– Любовь к истории, Катрин, мне передал мой отец…
Я слушала Майка не очень внимательно, не совсем понимая, к чему он клонит.
Отец Майка, американец из Бостона, после войны остался в Европе и женился на испанке – наследнице огромного состояния. Оба – и отец и мать Майка – страстно увлекались историей древней цивилизации майя и археологией. Они побывали в Мексике, Гватемале, Гондурасе, Белизе и во все археологические экспедиции брали с собой единственного сына. Майк выучил труднопроизносимые имена богов ацтеков и майя и научился разбираться в хитросплетении их ревнивых отношений раньше, чем взял букварь. Мама и папа не рассказывали ему обычные сказки о Синей Бороде или Коте в сапогах перед сном. Нет, они читали ему древние индейские мифы об исчезнувшей много веков назад цивилизации и проклятиях ее свирепых богов.
