друг к другу. Оба почти не останавливались, чтобы резко не тормозить сноуборд с девушкой, которая все время стонала, а значит, была в сознании.
– Я вижу хижину! – радостно воскликнул Жозеф. – Нам осталось всего метров семьдесят!
Жозеф первым вошел в спасительное убежище и на ощупь нашел на полке спички и свечу, мысленно поблагодарив Жан-Пьера. Когда они с Полем положили Мадлен на широкую кровать, покрытую овечьими шкурами, и укутали ее другими, только тогда почувствовали, что все-таки продрогли. Оба надели свитера и куртки, Жозеф вытащил из кармана маленькую шапочку, которую практически никогда не надевал, но носил с собой на случай внезапного ухудшения погоды.
Следуя указаниям Жан-Пьера, он развел огонь в печурке, стоявшей посередине хижины. Вместо дров, которых в высокогорье не сыщешь, использовались таблетки сухого спирта. Минут через двадцать стало немного теплее. Мадлен, измученная болью, согревшись под теплыми шкурами, быстро уснула. Поль с тревогой прислушивался к ее еле слышному дыханию, прерываемому во сне легкими стонами.
В хижине становилось все теплее. Жозеф снял шапочку, оставаясь пока в куртке. Раскрыв рюкзачок, он достал из него сандвичи с сыром и ветчиной, шоколад. Поставил на стол начатую бутылку коньяка, достал с полки пару кружек. Было около десяти часов. Мужчины сели за стол, разлили по кружкам коньяк и выпили за здоровье Мадлен. Усталость и тепло разливалось по их жилам.
– Что теперь с нами будет? – взволнованно спросил Поль.
Жозеф сказал, что завтра до них доберутся спасатели, Главное, благополучно провести ночь – чтобы было тепло и не стало хуже Мадлен. Наконец он спросил Поля:
– Как вы оказались на этом склоне?
Поль сконфуженно ответил, что они ошиблись, рассматривая карту. Приняли этот склон за другой – тот, который ведет к подъемнику.
– Но ведь он огорожен запретными сетками и рядом нет стрелок, указывающих направление спуска. – Жозеф пытался толком разобраться.
– Ну что сетки, рядом со скалами можно было проехать, мы и поехали, – с обезоруживающей логикой ответил Поль.
– Из-за таких бестолковых юнцов поднимается спасательный отряд! – в сердцах воскликнул Жозеф. – Такие же «смелые», как вы, ежегодно десятками гибнут в горах. Летом они в кедах или теннисных туфлях самостоятельно лезут на Монблан, насмерть замерзая в снегах, зимой ездят на лыжах и сноубордах, куда им заблагорассудится, невзирая на указатели. Ты знаешь, что будешь оплачивать спасательные работы?
– Не знаю, – проворчал Поль. – Но, если надо, родители оплатят…
– Я бы знаешь, что сделал с тобой, на месте твоих родителей? – с угрозой в голосе сказал Жозеф.
– Знаю, – быстро ответил Поль, и оба рассмеялись. Напряжение было снято. – Я вам так благодарен! – горячо воскликнул Поль. – Если бы не вы, Мадлен погибла бы…
– Вне всяких сомнений, – спокойно отозвался Жозеф и строго добавил: – Давай укладываться спать. Завтра тоже предстоит непростой день…
Солнце бесцеремонно заглянуло в хижину около десяти часов утра, разбудив Жозефа, лежащего под шкурой на полу. Он заснул только под утро. Всю ночь он лишь дремал, как на ночном дежурстве в клинике, когда в отделении есть больные после тяжелой операции. Мадлен пару раз просыпалась от боли. Жозеф накормил ее шоколадом, вскипятил в кружке кипяток и приготовил чай, опять напоил коньяком. К сожалению, это все, чем он мог ей помочь. Поль всю ночь проспал у стены на одной кровати с Мадлен безмятежным сном ребенка.
Стараясь не разбудить ребят, Жозеф надел куртку и вышел за порог. Его ослепила сверкающая на ярком солнце немыслимая белизна снегов. Хижина находилась как в воронке: со всех сторон ее окружали крутые склоны, и только с одной стороны воронка была как бы вырезана. Через этот «разрез», наверное, летом и приходят пастухи. Скорее всего, там есть перевал, через который можно спуститься в другую долину. До перевала можно минут за двадцать или полчаса подняться на лыжах, а там наверняка есть лыжный спуск. Жозеф посмотрел на склон, с которого они спускались в темноте, и удивился, посчитав большой удачей их благополучный спуск. Внезапно он увидел на самом верху этого склона группу людей. Это спасатели! Крохотные фигурки длинными дугами медленно спускались к ним. Их было шестеро. Они везли с собой горные носилки и большой рюкзак, видимо с медицинской аппаратурой.
Жозеф вышел вперед, чтобы оказаться на виду у спасателей, и стал махать руками над головой. Его заметили, остановились. Кто-то помахал ему в ответ. Сердце Жозефа наполнилось радостью. Он облегченно вздохнул и стал наблюдать за спуском людей, едущих к ним на помощь. Теперь он уже хорошо видел их. Первым ехал, видимо, самый лучший лыжник и опытный спасатель. Жозеф видел лицо молодого, очень загорелого парня.
За ним своей уверенной, немного медвежьей техникой спускался Ги Боннэ. Сколько раз за свою жизнь он участвовал в подобных спасательных операциях: ехал на лыжах по почти непроходимым склонам, летом спускался с ледорубом, крючьями и веревками в пропасти или взбирался на скальные гребни, чтобы отыскать и спасти неразумных новичков или опытных альпинистов, терпящих бедствие. Это настоящий профессионал, смелый, мужественный человек. Пора бы ему угомониться, уйти на пенсию. Но спасательные работы – это такой адреналин, почти наркотик! И он будет носиться по склонам и взбираться по скалам до тех пор, пока его носят ноги или пока будет жив… Бывают случаи, что, торопясь на помощь, спасатели погибают, застигнутые ураганом, снесенные лавиной или камнепадом…
Вслед за Ги Боннэ аккуратно спускались два человека, везя с собой горные носилки – акию, что-то типа люльки, в которую кладут пострадавшего, привязывая его ремнями. Последними ехали два молодых человека, один из них с большим рюкзаком, видимо врач, а другой фельдшер или еще один спасатель. Позже оказалось, что Жозеф правильно классифицировал всех спускающихся по склону. Ехавший самым последним оказался и
