спокойной женщиной из всех, кого знала Джульетта, часто сожалевшая о том, что не унаследовала эту черту материнского характера.
Данте подошел к ним вместе с Леоном Сарцано. При взгляде на человека, выбранного ей в мужья, сердце Джульетты забилось сильнее. Однако рядом с блистательным и внушительным Данте Леон казался каким-то безжизненным и явно проигрывал. У него только закончился траур, чего ты от него ждешь?
Тем не менее, ей удалось сохранить на лице улыбку, когда Данте, поцеловав дочь, представил ее Леону. Склонившись, гость поцеловал девушке руку, и Джульетта отметила красоту его волос цвета спелой пшеницы. Он выпрямился и с любопытством посмотрел на дочь принца карими глазами.
— Я очарован, — торжественно-спокойно произнес Сарцано, и Джульетта почувствовала, что все ее мечты и надежды рушатся.
Должно быть, что-то отразилось на ее лице, так как он улыбнулся, очевидно, осознав свою сдержанность при знакомстве с дочерью принца и своей возможной невестой. Приятная улыбка, решила Джульетта, а как зажглись грустные глаза! Странно, но ее отвлекали звуки лютни… да, дело именно в них. Как можно думать о Леоне Сарцано, когда глаза ищут источник этих невероятно соблазнительных звуков?
— Как ваш сын, Леон? — Данте попытался заполнить возникшую паузу. Лицо Сарцано просветлело.
— Прекрасно, principe. Даниэло не устает изумлять меня. Да только вчера…
Пока Леон описывал подвиги своего годовалого сына, Джульетта позволила себе бегло оглядеть комнату. Никко вел оживленную беседу с Сандро Боттичелли, знаменитым художником. Тот жестикулировал, указывая в противоположную сторону, где возле единственного окна стоял высокий темноволосый мужчина. Перебирая струны лютни, он смотрел на сгущающиеся за окном сумерки. Его профиль показался Джульетте странно знакомым. Она замерла.
—… представить тебя другому гостю, — услышала она голос Данте. — Никко, как мне кажется, собирается познакомиться сам, а другие уже представлены, — он взял Джульетту за руку. — Вы нас извините? — обратился принц к Сарцано в своей естественной обезоруживающей манере.
Леон кивнул, а подошедшая Каресса продолжила с ним разговор о его сыне.
Взяв Джульетту за руку, Данте повел ее к незнакомцу. Девушка забыла о больной ноге. Она забыла о правилах хорошего тона. Забыла обо всем, кроме того человека, который перестал играть на лютне и разговаривал с Сандро и Никко. Джульетта шла, опираясь на руку отца, а в голове роем проносились разрозненные мысли: это он… он играл тогда на лютне… он в ее доме. Ее тайный любовник из прошлой ночи. Мужчина, прервавший ее путь в монастырь, научивший ее тому, что привело в Санта-Лючию других женщин, что заставило их искупать свои плотские грехи.
Внезапно, как магнит к металлу, его взгляд скользнул мимо Сандро и Никко к Джульетте.
Как в тумане, девушка увидела, что Сандро и Никко расступились перед ними, услышала голос отца:
— Родриго, моя дочь Джульетта Мария.
— Мона Джульетта, — взгляд его ярких голубых глаз словно проник в нее. Взяв лютню в левую руку, Родриго другой рукой поднес к губам пальцы девушки. Какие у него длинные ресницы, успела подумать она, но тут…
Поцелуй опалил кожу и заставил ее слегка вздрогнуть. Волна тепла охватила руку, плечо, докатилась до щек, все тело невольно отозвалось на память о близости прошлой ночью. Но худшее оказалось впереди.
— И, Джульетта, позволь официально представить сеньора Родриго да Валенти.
Не выпуская руки и не сводя с нее глаз, Родриго да Валенти выпрямился, а в ее сознании осталось только имя. Валенти?
Она была ошеломлена. Zingaro, убивший Марио ди Корсини? Юноша, бесследно исчезнувший?
— Валенти? — донесся до нее голос Никко.
Конечно, усмехнулся внутренний голос, сам ведь почти признал, что он один из них. Ее тело напряглось, и девушка отдернула руку, словно ее укусили.
— Buena sera, — только и смогла выжать она из себя.
Джульетта чувствовала испытующий взгляд отца, видела, как потемнели глаза Валенти. Все равно. Словно высеченное из камня, лицо гостя окаменело еще больше. Инстинктивно она поняла, что он догадался о ее мыслях и тоже вспомнил тот трагический день.
—… хотел бы написать ваш портрет, сеньор, — Сандро Боттичелли всегда искал объекты для своих полотен. — Вы так напоминаете Il Superbo[24] . Хотя… — он замолчал, но Джульетта поняла, что хотел сказать художник, и в душе возмутилась.
II Superbo. Друг отца, Джулиано де Медичи. Конечно, презрительно решила она, этот цыган не может иметь ничего общего с таким человеком, как Джулиано де Медичи.
Какая-то часть ее сознания отметила, что нехорошо, несправедливо так думать о человеке, не зная его. Но она безжалостно позволила этому голосу утонуть в пучине ее встревоженных чувств.
—… вы полная противоположность Данте, — заключил Сандро. — Такие же прекрасные черты, но вы такой смуглый, а он светлый.
Джульетта отметила, что бронзовое лицо Родриго да Валенти немного покраснело. Он пожал мощными плечами и улыбнулся художнику.
— Grazi, маэстро Боттичелли. Учитывая вашу репутацию, это действительно комплимент.
— Не уверен, что мне нравится такое сравнение, — весело заметил Данте. — Но, если вы считаете его черты замечательными, посмотрим, что вы скажете о его владении шпагой. Dio mio, а какой наездник! Вернулся после обучения во Франции настоящим condottiere.
Джульетта наконец отвела глаза от Родриго да Валенти и взглянула на отца. Да он и вправду гордится этим… этим бродягой!
Но твой грех еще больше. Ты позволила этому человеку, которого якобы ненавидишь, убийце Марио ди Корсини, все, что женщина может позволить мужчине.
— Тогда мне придется вызвать вас, — Никко сразу понял намек отца. — Может, вы научились у этих французов кое-каким штучкам, которые отец мне не показал?
Предатель! Джульетта негодовала, переводя взгляд с Данте на Никколо… только не смотреть на Родриго да Валенти!
— Сыграйте что-нибудь, Родриго, — попросила Каресса.
Но на этот раз спокойный голос, как и присутствие Карессы де Алессандро, не подействовали на ее разгоряченную дочь: Джульетта только решила — еще один член семьи предал ее. То, что в их доме находится человек, виновный в смерти Марио, уже было достаточным потрясением, но с этим она еще могла справиться. Отец не раз говорил Никко и ей, что происшедшее было всего лишь несчастным случаем. Он сам оказался свидетелем гибели Корсини, и все, кто это видел, но думал иначе, были либо слепыми, либо идиотами. Их кузен Бернардо твердо поддерживал такое утверждение.
Но узнать, что этот человек — виновный или нет — обманул ее… Недостойно воспользовался тем, что она, поранив ногу, оказалась одна в лесу. Этого вполне достаточно, чтобы составить свое мнение. И вообще, сейчас он поступил так же, как и тогда, шесть лет назад, когда был вспыльчивым, горячим цыганским юношей. Мерзко.
