находится среди нас.
— Даю слово, сестра, но у меня тоже есть обязательное требование.
Лукреция смотрела на него, не выдавая ничем своих мыслей. Ни удивления его смелостью, ни досады. Но Родриго показалось, что за этими загадочными глазами скрываются тайны. Он подозревал, что сестра не совсем та, за кого себя выдает, и уже не удивлялся, что такой молодой женщине удалось стать игуменьей Санта-Лючии.
Однако его очень удивило, что она разгадала его истинные чувства к Джульетте де Алессандро вопреки язвительным замечаниям.
— Как я уже сказал, моей невесте будет полезно пожить здесь несколько месяцев… научиться послушанию и смирению, качествам, не получившим должного развития из-за излишней опеки отца. Я прошу обращаться с ней наравне с другими. В общем… — многозначительное молчание. — У нас есть лишь полгода, чтобы убедить девушку в преимуществах брака со мной перед жизнью в монастыре, — он пожал плечами. — Думаю, вы понимаете.
Монахиня медленно поднялась, вышла из-за стола и остановилась перед прекрасным распятием на лишенной других украшений стене.
— Сеньор да Валенти, быть послушницей нелегко даже при самых благоприятных обстоятельствах. Нужно подготовиться к служению Богу, что исключает все другие стремления.
По спине гостя пробежал холодок беспокойства. Да слушала ли она его?
Лукреция резко обернулась.
— Как вы можете знать, что брак с вами предпочтительнее служения Богу? — спросила она и снова отвернулась.
— Джульетта будет жить здесь до месяца нашей свадьбы, — спокойно сказал Родриго, игнорируя ее последний вопрос. — Как я уже сказал, ей будет полезен суровый режим, но ни при каких обстоятельствах она не останется здесь навсегда и не примет обряд пострижения, хотя ей не обязательно знать об этом. Уверен, что, по крайней мере, с этим принц полностью согласится.
Игуменья взглянула на него горящими глазами. И хотя злобный свет тут же погас, однако Родриго успел заметить его, как заметил и насмешливый изгиб рта. Под апостольником, как подозревал Валенти, она скрывала роскошные каштановые волосы, но скрыть в себе женщину не могла. Решено, нужно немедленно навести о ней справки.
Но он, видимо, чем-то обидел ее, а сейчас, когда Джульетта под опекой этой женщины, нужно быть осторожным. Ее слова подтвердили догадку:
— Я не глупа, condottiere, и не хочу ссориться с одним из самых могущественных людей в Тоскании. Такой метод убеждения использовали раньше наиболее терпеливые патриархи, хотя, должна признать, впервые сталкиваюсь с женихом, подобным образом убеждающим невесту.
Родриго не мог понять, чем так обидел сестру Лукрецию, но интуитивно чувствовал — мать-настоятельница Санта-Лючии может быть смертельным врагом. Под благочестивой внешностью таились странные и темные мысли. А это презрение к мужчинам, прорвавшееся через лед спокойствия?
— Простите, мать-настоятельница, если каким-то образом обидел вас, — извинился он, слегка улыбнувшись. — Предоставьте Дюранте де Алессандро мне. Если что-то пойдет не так, я приму всю вину на себя. Даю слово, — гость встал. — Навещу вас через две недели, хорошо?
Лукреция шагнула к нему, дотронулась рукой до щеки. Жест напомнил ему о Джульетте, хотя в сравнении с этой миловидной, но загадочной паучихой дочь принца казалась невинным младенцем. У нее были холодные, как у покойника, пальцы.
— Позвольте позаботиться о вашем лице… может быть, холодный компресс на щеку?
— Не нужно, спасибо, — ее рука упала, словно монахиня осознала непозволительность жеста. — Я сам найду выход.
Родриго холодно поклонился — шорох камзола нарушил тишину комнаты, — повернулся и вышел.
Пока он проходил через зал к двери, ведущей во двор, ему в голову пришла неожиданная мысль: откуда она знает, что он condottiere?
Действительно, для монахини сестра Лукреция очень хорошо информирована.
Глава 13
— Куда ты проводил ее?
Родриго стоял перед принцем Монтеверди. Светало, и мужчины разговаривали в прихожей. Данте только что вышел из спальни, босой, взлохмаченный и одетый лишь в наспех натянутые штаны. Новость явно ошеломила его. Сейчас он так напоминал Родриго Джульетту, захваченную врасплох.
— В Санта-Лючию. Ее собственная идея. Уйдя от вас вчера вечером, я наткнулся на нее, когда она выбиралась из туннеля с той стороны стены.
Данте взъерошил волосы и недоверчиво покачал головой.
— Боже, ну зачем же пользоваться туннелем? Почему в Санта-Лючию? — он действительно был сбит с толку.
— Чтобы избежать брака.
Принц поднял глаза на Родриго, собираясь что-то спросить.
— Точнее, брака со мной.
Данте только отмахнулся от такого заявления своего будущего зятя и опустился на диван.
— Не верю, что она до сих пор винит тебя в смерти Марио ди Корсини. Просто…
— Может, и нет, — прервал Валенти, — но несомненно считает меня ответственным за запоздалое замужество. Ущемлена ее гордость, а я самый подходящий козел отпущения.
Данте снова покачал головой, но Родриго продолжал настаивать, ведь говорить о другой причине враждебности Джульетты он не мог.
— Да! Неужели вы не понимаете? Ей и не снилось, что вы дожидаетесь моего возвращения в Тосканию, чтобы выдать дочь замуж за меня, человека, не только лишившего ее жениха, но и незаконнорожденного цыгана. Не удивительно, что Джульетта ждала большего. Простите за мою прямоту, Ваше Превосходительство, но ведь она — дочь принца.
Данте немного оправился от удивления, его взгляд стал жестче.
— Джульетта ничего не знает о тебе, ведь твой отец мог быть императором!
— Или лесорубом.
— Чушь! И потом, моя дочь знает, что судить о человеке по его рождению нельзя.
Он хлопнул в ладоши, и у двери возник невысокий, чем-то напоминающий птицу человек, безупречно одетый по последней моде.
— Пико, мою одежду, пожалуйста. Что-нибудь подходящее для визита в Санта-Лючию, — он взглянул на Родриго. — Мы все уладим до вечера.
Родриго взял принца за руку.
— Думаю, следует оставить ее в покое. Недели за две до свадьбы…
Данте посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Оставить в покое? В Санта-Лючии на шесть месяцев?
— Да. Пусть получит то, что, по ее мнению, ей нужно. Несколько уроков смирения не повредят.
Родриго понимал, что ступает на зыбкую почву. Дочь явно была слабым местом Дюранте де Алессандро. Принц отвел его руку.
