разорвано и зрачок смотрит прямо из раны, бледное, перепачканное кровью и грязью лицо. Нос сломан и повернут под необычным углом к щеке, из разбитого рта стекает кровавая слюна.
Но самое страшное, от чего кровь застыла в жилах — жуткая ненависть в глазах. Никогда в жизни не доводилось ему видеть такого искаженного кипящей злобой лица, некогда красивого. Казалось, воздух дрожит от ее враждебности.
— Это был несчастный случай, Лукреция… есть свидетели. Ваша ненависть ни на чем не основана и…
— Я увезу тебя в Рим, Валенти, — изуродованный рот искривился в жуткой гримасе. Она даже не слышала его слов. — Отвезу к Габриэле ди Корсини. Только сначала убью тебя! — Лукреция подняла руку с зажатым в ней кинжалом.
Родриго заслонился левой рукой, но что-то в ее кривой ухмылке подсказало — это еще не все…
Из складок рясы с быстротой змеи метнулась другая рука, и Валенти успел заметить в лучах восходящего солнца блеск другого оружия. Ему показалось, что время остановилось, и в эту долю секунды между ними замер изящный стеклянный стилет, в полой рукоятке которого белела жидкость.
Яд.
В последнем отчаянном усилии он успел отбить удар, но сил было мало — стилет все же рассек одежду и оцарапал ребра. А потом разлетелся на тысячу осколков, пролившихся на дорогу смертельным дождем.
Сама по себе рана была незначительной и боль от нее не шла ни в какое сравнение с сознанием того, что страшный яд проник под кожу. Собрав последние силы, Родриго рванулся к горлу убийцы…
И смутно услышал отдаленный стук копыт.
Пальцы сжимали ее шею, а глаза смотрели на дорогу. Лукреция смеялась ему в лицо, что-то кричала, но он не слышал. В ушах нарастал гром (или это стук копыт?), апатия охватывала тело. Ноги подкосились, и Родриго медленно осел на землю, увлекая за собой монахиню. Раз уж ему суждено погибнуть, то и она будет гореть в аду.
Последнее, что видел Родриго, это четыре несущихся во весь опор всадника. Маленького человека, чьи ноги, казалось, торчали под прямым углом к лошади, и рядом солнце золотых прядей, развевавшихся на ветру как знамя.
Поздно, успел он подумать, прежде чем последние крупицы сознания уступили накатывающейся волне отравы.
Слишком поздно… слишком поздно… слишком…
Как только они остановились, Джульетта спрыгнула с коня, опередив Марко. Охваченная ужасом, она подбежала к упавшему Родриго. Краем глаза заметила Морелло, стоящего поодаль, нераспряженного, перевернутую повозку… чье-то тело дальше на дороге.
И женщину в монашеском одеянии, пытающуюся отползти от Родриго.
Лукреция!
Девушка опустилась на колени перед мужем. Подбежали остальные.
— Риго! — тихо позвала она, замирая от страха. На его лице и в волосах запекшаяся кровь, но…
— Не шевелись! — предупредил Карло Лукрецию, поднявшую к нему обезображенное лицо. Но его опередил Марко, кипевший холодной яростью.
— Оставь ее мне, — прорычал он, хватая монахиню за ворот рясы.
Ее глаза расширились.
— Ты.
Узнала.
— Si. Это я. А ты убила мою Марию, отказала ей в приюте и помощи в вашей святой обители, — он тряхнул ее с такой силой, что все тело безвольно замоталось из стороны в сторону.
— Грязный цыган, — бросила Лукреция. — Ты предал своих. Ты подлейший из подлых…
Не обращая ни на кого внимания, Маддалена рассматривала Родриго. Стоявшая рядом с ней Джульетта, услышав последние слова монахини, повернулась к ним и увидела, как женщина пытается ударить Mapко кинжалом. Попытка явно была обречена на неудачу. Он выбил из ее руки оружие и ударил кулаком в лицо. Монахиня упала на спину и затихла.
Не оглядываясь на нее, Марко подошел к другому монаху и склонился над ним.
— Что с Риго? — спросила Джульетта у Маддалены. — Я не вижу других ран, кроме…
— Яд! — ответила цыганка. — Помоги мне найти входное отверстие.
Женщины быстро обнаружили его на левом боку.
Маленьким кинжалом цыганка разрезала на Родриго одежду и наклонилась. Прильнув к ране ртом, стала отсасывать кровь, сплевывая на дорогу.
Яд. Это слово обрушилось на Джульетту. Беспомощно смотрела она, как бабушка ее мужа спасает ему жизнь. Потом присела, положила его голову себе на колени, заглянула в любимое лицо. Слезы подступили к глазам, его черты расплылись, а с губ Джульетты сорвалась мольба о спасении.
Если бы ты не убежала в Санта-Лючию, ничего этого не случилось бы.
Я знаю, что вы сделаете по-своему, если только не связать вас… слова Аристо пронзали, как стрелы.
Слезы капали на лицо Родриго.
— Помоги ему, Маддалена! — глухим голосом умоляла девушка. — Спаси его, per favore, — просила она, не зная, что повторяет слова отца, с которыми он давным-давно обратился к цыганке, когда жизнь Аристо висела на волоске.
Карлик вдруг оказался рядом. Неловко похлопал Джульетту по плечу, и она прижалась к его груди, к груди верного слуги, не раз рисковавшего из-за нее навлечь на себя неудовольствие принца. В его объятиях был покой, а слабый запах розовой воды напомнил о доме… любви родителей.
Джульетта больше не могла оставаться бездеятельной, пока Родриго лежит без сознания.
— Чем я могу помочь? — шепнула она Аристо. — Это моя вина, и если я потеряю его… — договорить девушка не смогла.
— Вина не твоя, — успокоил ее карлик. — Мы все виноваты.
— Надежда есть? — мрачно спросил Карло.
Маддалена наконец поднялась.
— Трудно быть уверенным, когда речь идет о яде. Я больше его не чувствую. Но все зависит от того, насколько он опасен и сколько уже впиталось в кровь.
— Думаю, мы подоспели вовремя, — Карло присел на корточки возле брата. — Рана свежая.
В его голосе Джульетта уловила надежду. Маддалена кивнула.
— Нужно доставить его куда-нибудь, где есть кровать, лекарства… И побыстрее.
Карло кивнул и встал, осторожно затолкав за пояс стеклянную рукоятку стилета. Кивнул Марко, и они вместе направились к Морелло и перевернутой повозке. Аристо пошел помочь им. Пока карлик держал жеребца за уздечку, двое других выпрягли повозку и подкатили к Родриго. Карло быстро впряг в нее лошадь Джульетты.
Девушка нехотя поднялась, глядя, как ее мужа поднимают и осторожно укладывают на солому. Она помогла Маддалене укутать его плащом, расправила солому и наотрез отказалась
