Барбони чаще глядел на меня, чем на дорогу, что было тоже чревато опасными последствиями.
— Однако вы наглая особа, — заметил он. — Я застукал вас, можно сказать, на месте преступления, а вы отрицаете, что проникли в мой номер!
Я рассмеялась, словно получала удовольствие от нашей маленькой игры.
— Барбони, видимо, вы провели слишком много времени на Севере, продавая ваши страховые полисы. Отравленный воздух больших городов затуманил ваши мозги. Чтоб вы знали, здесь, на Юге, все несколько иначе… Да, я действительно побывала в вашем номере. Но не с целью наживы. Можете проверить — и убедитесь, что у вас не пропала ни одна булавка или запонка. И я не взламывала дверь, мне ее открыла дежурная.
— Значит, признаетесь?
Мы уже выехали из деревеньки и взяли правее. Барбони опять увеличил скорость. Жаль, тут не было ни одного полицейского, ни одной ловушки с определителем скорости. Последний викторианский домик, и мы повернули на Крейтон-Бич.
— Конечно, признаю. Я и сама хотела вам сказать, но вы опередили меня. — Я посмотрела на него как бы с одобрением. — А что еще я должна была сделать, как вы думаете? Вы полагаете, разумеется, что танцовщица из клуба идет с любым клиентом по первому его требованию, так? И наверняка уверены, что я так и поступаю? А я заявляю вам со всей ответственностью, что ни разу… слышите, ни разу еще не встречалась ни с кем из клиентов. — Барбони слушал в оба уха и без моих напоминаний, я видела это. — Ни с кем, — продолжала я, — кроме вас.
Ну, подумала я, это ты уж хватила, девушка. Он вообразит невесть что, и от него вообще не отделаешься. Но с другой стороны, он расслабится, и будет легче его охмурить, выпытать что надо. Если есть что…
— Не думаете же вы, — продолжала я, — что Кьяра Лаватини так наивна и безрассудна, что отправится на почти тайное свидание с человеком, о котором ровным счетом ничего не знает? Нет, разумеется. Поэтому я решилась осмотреть вашу комнату. Меня не интересовали, я уже сказала, ни ваши драгоценности, ни деньги. Нужно было лишь одно: информация. Например, не брачный ли вы аферист… Шутка… А если серьезно: на самом ли деле вы бизнесмен, а не наркоделец и не серийный убийца. За этими сведениями я осмелилась подняться в ваш номер, вот… И теперь, мистер Барбони, жду ваших объяснений.
Он, казалось, не верил своим ушам.
— Я? Я должен давать вам объяснения?
— Совершенно верно. Ответьте, где ваши чемоданы? Где туалетные принадлежности? Почему нет никаких признаков того, что вы спали в этой комнате хотя бы один раз?..
Мы уже въехали в Крейтон-Бич. Если он наконец снизит скорость до нормальной и остановится, то все в порядке. Если продолжит эту гонку неведомо куда, я пропала.
Двумя минутами позже мы затормозили возле единственного здесь пятизвездочного ресторана “Майклз”. О его существовании в штате Флорида знали, пожалуй, лишь избранные, однако небольшая парковка перед входом была забита машинами. Свободным оставалось место возле мусорных баков, где висело объявление: “Машины не ставить”. Но Барбони рассудил иначе и поставил “порше” именно туда. Потом пристально взглянул на меня.
— Знаешь что?.. — сказал он. Я не знала, и он закончил с улыбкой: — Ты классная девка. Я люблю таких.
Я быстро подытожила в уме некоторые результаты этой волнующей поездки: он не ответил ни на один мой вопрос, но и не убил меня. Пока. Во всяком случае, до еды.
Барбони освободился от ремня безопасности, вылез из машины. Я не стала ждать, пока он откроет мне дверцу, так как не была уверена, что он сделает это, опустила ноги на дорожку, покрытую гравием, смешанным с песком, и пошла впереди него к широким деревянным ступенькам, которые вели в невысокое здание. Если смотреть на него издали, оно ничем не отличалось от разбросанных поблизости жилых коттеджей. На веранде стояли деревянные кресла-качалки, входная дверь из толстого стекла выглядела покосившейся. Ее открыли, едва мы приблизились, за ней стояла маленькая блондинка в белой обтягивающей блузке и длинной черной юбке.
— Рады приветствовать вас в “Майклзе”, — почти шепотом сказала она.
— Барбони, столик на двоих, — отозвался мой кавалер, одарив ее улыбкой.
— Мы ожидали вас, сэр. — Она смотрела только на него. — Пожалуйста, за мной. Отдельный кабинет?
— Да, я так заказывал.
Она повела нас по дощатому сосновому полу мимо тихих столиков с белоснежными скатертями и мерцающими на них свечами в небольшое помещение, отделенное от общего зала плотными красными занавесками. Там стоял стол и рядом с ним обтянутая цветастой тканью софа. Почти полный интим. Надеюсь, хоть еда будет что надо. А иначе — что такого в этом таинственном ресторане, недосягаемом для обыкновенных смертных?
Барбони опустился на софу рядом со мной. Выглядел он вполне удовлетворенным. Похоже, у него тоже все шло по плану. Правда, с некоторыми срывами. Как и у меня.
— Принесите бутылку вашего фирменного, — сказал он нашей сопровождающей, вкладывая ей в ладонь денежную купюру.
Вообще мне здесь нравилось. Тихо и пристойно. На одной из стен даже полка с книгами. Какие-то старые романы. Я бы сюда с удовольствием стала заглядывать почаще. Только не с Барбони. Старый вентилятор над нами создавал легкий ветерок, оконные стекла были слегка приоткрыты, впуская сколько нужно вечернего воздуха. От всего веяло добротной спокойной стариной, создавая иллюзию безопасности. Однако я хорошо помнила, что не должна поддаваться этому ощущению.
Официантка принесла шампанское, открыла, наполнила бокалы, не переставая тихим голосом предлагать различные блюда. Когда она закончила перечисление (во память!), Барбони сказал:
— Итак, два раза хороший салатик, два раза винегретик с ароматной подливкой, два не слишком прожаренных бифштекса, пара печеных картофелин со всем, что требуется, вы знаете… В общем, каждой твари по паре, — Это он так пошутил. — А потом кофе, обычный, с лимонным пирогом и шоколадный мусс. Усекли?
Я не понимала, почему он так торжественно произносит в общем-то простой заказ и зачем это развязное “усекли”? Я и сама выражаюсь не слишком литературно, но все же, как мне кажется, соображаю, где как разговаривать. Да, джентльмен из Нью-Йорка, вице- президент какой-то там компании, а ведет себя хуже, чем обыкновенная танцовщица из стрип-клуба. Воистину провинциал не тот, кто живет в маленьком городе, и провинциализм — не признак места жительства, а состояние души.
Я сама удивилась глубине своей мысли, но еще больше ее несвоевременности. Не об этом нужно было сейчас думать, а о том, как остаться в целости и сохранности и найти своих соратниц — куда они, в самом деле, подевались? Неужели впрямь дезертировали с поля боя? И еще о том, чтобы, если вечер окончится более-менее благополучно, он не оказался пустышкой, а принес мне (и Нейлору) важную информацию.
Барбони проследил взглядом за удалившейся официанткой и поднял свой бокал, кивнув, чтобы я сделала то же самое. Я ожидала, он произнесет какой-нибудь витиеватый безвкусный тост, но он пригубил молча, задумчиво уставившись на меня.
— Кьяра, — наконец заговорил он, — я в восторге от вашего стиля поведения. Вы лжете и даже не извиняетесь. Оправдываетесь и снова лжете. В этом какая-то подкупающая прямота. — Он снова отпил из бокала. Я сделала то же самое. Он продолжал: — Мы с вами из одного теста. Одного поля ягоды. Разве не так?
