никогда меня не простит».
Но с другой стороны, что именно он сломал? Без Кристины у него не было будущего, у него было только известное на пятьдесят лет вперед прошлое. «Я бы превратился в Любиного папу: вроде богатого, вроде успешного и по своей сути глубоко несчастного мужика», — подумал Ивар.
Но дело было в том, что Кристина не знала, что он принадлежит к враждебному ей лагерю… И одному господу богу было известно, что она подумает, когда обман обнаружится.
«Я должен ей все рассказать», — промелькнуло у Ивара в голове.
— Ты знаешь, что я работаю на Стольникова? — произнес он чуть слышно.
Кристина вскинула на него непонимающий взгляд.
— Ты о чем?
Сердце Ивара глухо стукнуло в груди.
— Не знаю, почему ты не догадалась, но я вовсе не писатель… Надо было сразу признаться тебе во всем… А так — глупо все вышло. Как в каком-нибудь американском фильме…
— Ив — это Ивар Алтаев? — спросила Кристина.
— Да.
Затаив дыхание, он ждал, что она скажет.
Кристина молча смотрела на него чуть расширившимися глазами, в которых метался и страх, и смятение и борьба всех чувств разом.
— Мне наплевать, — наконец отважно произнесла она. — И вообще с сегодняшнего дня я больше не работаю на выборах. Я теперь снимаю свою передачу для телеканала «Фристайл».
Лицо Ивара просветлело.
— Правда?! Ну и о чем твоя передача?
Кристина немного смешалась, видимо, борясь с нежеланием открывать ему всю правду.
— Помнишь, ты раскручивал Елену Хоботову на пресс-конференцию? — спросила она. — У нее есть сеть бензоколонок в Захолмске, и на одной из них двое рабочих убили друг друга, а два других сошли с ума. Я расследую этот случай.
— Так что ты пытаешься выяснить? — спросил Ивар.
Кристина глубоко вздохнула:
— Я подозреваю, что ваш Стольников может быть замешан во всей этой истории.
— Каким это образом?!
— Ну, я не знаю… Просто…
Ивар чувствовал, насколько нелегко ей далось это признание. Он поцеловал ее в висок.
— Даю тебе честное благородное слово, что Стольников не имеет к этому никакого отношения. Я бы знал об этом. Да, мы использовали это происшествие на АЗС, но все произошло без нашего участия. Думаю, это был просто несчастный случай.
— Ладно, давай не будем об этом! — махнула рукой Кристина. — Не хочу больше ни о чем думать! Сейчас ты для меня главное.
Ивар взял ее ладонь, потерся о нее щекой.
— Значит, я все правильно решил.
— Что?
— Развестись с женой.
— У тебя есть жена?!
— Есть. И сын.
— А у меня дочка, — отозвалась Кристина. — Соней зовут.
Ивар рассмеялся и притянул ее к себе.
— Мы просто чокнутые с тобой! Совсем чокнутые…
— А что у вас не клеилось с женой?
— Не знаю. С одной стороны ничего такого глобального и не случалось… Все больше какие-то мелочи. Каждое утро битва за унитаз: у нее в семье было принято в туалете курить и читать, а у нас туалет использовался для более прозаических целей… Ты вот смеешься, а знаешь, как мы ругались!.. Ну а ты из-за чего развелась со своим благоверным?
— Тоже из-за ерунды. Только это он развелся со мной, а не я с ним. Конечно, когда все уже катилось под откос, я сама хотела сделать первый шаг. Но у меня смелости не хватило. Хорошо уходить, когда тебе есть к кому. А мне было не к кому.
— А кем был твой муж?
— Он был хорошим человеком. Хотя, я наверное все сделала для того, чтобы мы развелись.
— Тебе надо было сразу предупреждать, что ты такая коварная женщина!
— Тебе тоже надо было предупреждать, что ты вовсе не писатель.
— Ну, я когда-то хотел стать таковым… Но из этого ничего не вышло.
— Почему?
— Когда мне было двадцать, я написал роман, который никто не печатал. По-моему, я все издательства в Москве обошел. Черта с два! Все говорили, что талант есть, но тема, увы, неактуальная. А мальчикам ведь нельзя быть неудачниками, ибо ничего нет отвратительней непризнанного гения.
Кристине показалось, что она где-то уже слышала об этом. Кажется, Щеглицкая говорила, что несостоявшиеся мужчины — что-то вроде уродов. «Дура она, — в очередной раз подумала Кристина. — Что такое „состоявшийся“ или „несостоявшийся“? Ты состоявшийся, если в тебя верит хотя бы один человек».
— А о чем был твой роман? — тихо спросила Кристина.
Ивар смотрел на россыпь огней под ногами.
— О революции. Немодная тема.
— И поэтому ты пошел в выборщики?
— Это деньги. Ну и успех, разумеется.
— Мне кажется, нельзя быть счастливым, если у тебя нет любимой работы…
— Дело вовсе не в работе. Счастье — это надежда, что все будет хорошо. А несчастье — это когда страшно, что все будет плохо. Мне было страшно быть писателем.
— А мне было страшно работать на выборах, — вдруг призналась Кристина.
— Почему?
— В эти выходные меня занесло на корабль к вашему Пименову. Это вышло практически случайно… Но ты бы знал, чего мне стоило удрать оттуда!
— Он к тебе приставал? — спросил Ивар сочувственно.
— Еще как! И как я могла быть такой дурой, что согласилась поехать?! Понимаешь, я думала, что смогу собрать какие-то сведения для Синего…
Ивар приложил палец к ее губам.
— Ничего не говори. Иначе завтра ты будешь сожалеть, что предала своего друга. Ему, кстати, тоже необязательно знать, что у нас происходит.
Кристина кивнула. Боже, как она была благодарна Ивару за то, что он берег ее и не заставлял быть предателем!
Небо на востоке светлело. В окнах загорались первые огни.
Ивар с Кристиной стояли у ее подъезда и все никак не могли расстаться. Он уже три
