— Если вы считаете, что я вру, можете позвонить Елизавете Петровне, тихо сказал Ивар.
Наконец Синий повернулся к нему. На его лице гуляла насмешливая улыбка.
— В полчетвертого утра?
Так и есть! Он ничего не понял, да и не хотел понимать! Ивар почувствовал, что на него наваливается тяжелое, безграничное отчаяние, которое бывает только тогда, когда чужая глупость или равнодушие делают тебя беспомощнее младенца.
Он до боли сжал кулаки.
— Как же вы будете проклинать себя завтра, когда узнаете, что все это правда!
— Сомневаюсь, — покачал головой Синий.
— Зачем же вы тогда приехали, если с самого начала не хотели мне верить?
— А мне интересно было посмотреть, чем занимается Алтаев в ночь перед последним днем агитации.
Было ясно, что разговаривать не о чем, но Ивар медлил, все еще лелея какую-то безумную надежду на чудо. Чуда не последовало.
— Ну что, до свидания, — произнес Синий, не подав руки.
Ивар молча вышел из машины. Охранник вернул ему портмоне, сотовый, ключи. Три машины загудели моторами, и вскоре он остался один на поляне.
Ночь была бездарно потрачена на переговоры с Синим. Тем временем с Кристиной что- то происходило, а Ивар ничем не мог ей помочь. Более того, там, в штабе, сидели его друзья, которых он тоже подвел, понадеясь на то, что ему удастся договориться с начальником вражеского лагеря.
Ивар был готов взвыть от злости. А как смотрел на него этот разжиревший сукин сын, Синий! Уже только за этот взгляд надо было дать ему в морду!
Сев за руль, он вставил ключ в зажигание, повернул. Мотор молчал. Повернул еще раз — тишина. Страшное подозрение заползло ему в мозг…
Люди Синего испортили проводку в машине, что-то сделали с сотовым и вытащили из бумажника все деньги. На востоке только-только начало светать. До пресс-конференции оставалось шесть часов, и расстояние-то до города вроде как плевое — 20 километров, а попробуй пройти его пешком! Надеяться на попутки в такую рань нечего, да и все равно мало кто возьмет пассажира без денег.
Именно для этого Синий и вызвал сюда Ивара, чтобы не дать ему возможности явиться на завтрашнюю, вернее, уже на сегодняшнюю прессуху.
Захлопнув дверцу машины, он вышел на дорогу. Надо было как-то добираться до города.
ГЛАВА 12
(пятница)
Зал для пресс-конференций был переполнен и гудел как растревоженный улей. До начала оставалось десять минут, а Алтаева все не было и не было.
Негативщики спрятались ото всех в кабинете главного редактора. Никитин то и дело бегал на крыльцо смотреть, не идет ли Ивар. Леденцова пыталась успокоить Стольникова, который постоянно прозванивался и спрашивал, «где этот мерзавец». Боголюб тихонечко матерился.
Никитин вошел, прикрыв за собой дверь.
— Ну что? — кинулись они к нему.
— Черт его знает, где он! Сотовый молчит?
— Молчит, — подтвердил Боги.
— Мы уже провалили одну прессуху с Еленой. Если мы провалим еще и эту, я не знаю, что мы будем делать! — чуть не плача воскликнула Леденцова.
Никитин тяжело вздохнул.
— Все-таки у нас есть кое-какие материалы. Если Ив не придет, выступит кто-нибудь из нас…
— Да Алтаев обещал вчера прессе, что сам будет оглашать доказательства! — закричала взвинченная до предела Леденцова. — Как мы будем выглядеть, если он не придет?!
— Ему его Тарасевич в сто раз важнее, — пробурчал Боги.
Когда минутная стрелка настенных часов перевалилась на одиннадцать, Никитин поднялся.
— Все, он не придет. Я пошел…
И в этот момент дверь распахнулась и на пороге появился Ивар. Бодрый, сильный и спокойный. Только одежда его была какой-то запыленной, что ли…
— Привет, — поздоровался он со всеми за руки. — Где мои бумаги?
— Ив! — завизжала от счастья Леденцова. — Ты куда пропал, сволочь моя любимая?!
— Тихо, тихо! Времени уже полно. Люди Пименова пришли?
— Сейчас пойду посмотрю, — помчался в конференц-зал Никитин.
У всех будто камень с души свалился. Народ забегал, задвигался. Ивар был тут, а это означало, что все будет хорошо.
Ко всеобщему удивлению обещанные Пименовым зам начальника областного УВД и городской прокурор так и не явились. Так что Алтаеву пришлось справляться самому.
Пресс-конференция вышла далеко не блестящей, но Ивар-таки смог вытянуть ее: на все каверзные вопросы отшучивался, кокетничал с аудиторией, улыбался белозубо в камеру.
— Ну, артист! — шептала восхищенно Леденцова, сжимая руку Боголюба.
Тот кивал.
— Материала нет ни хрена, а он вон чего! Журналюги-то, кажется, вообще забыли, что они пришли сюда за доказательствами.
И только Никитин сразу почувствовал, что его друг сейчас держится из последних сил. Ивар острил, врал, изобличал, ругался на Хоботова, а у самого в глазах стояла такая тоска, что Никитина просто жуть брала.
— С-сукин сын! — бормотал он. — Никогда не сдается…
Пресс-конференция кончилась на неопределенной ноте. Было совершенно непонятно, что напишут обо всем этом журналисты. Но в любом случае, все уже прошло, все кончилось.
… Никитин обнаружил Ивара в туалете. Тот стоял над раковиной и плескал себе в лицо водой. Капли стекали у него по шее, прячась за ворот потемневшей рубашки.
Ивар не видел, как вошел Никитин, и поэтому позволил себе не играть «героя»: лицо напряженное, покрасневшие глаза, усталые тени на веках…
Никитин улыбнулся, глядя на него: все-таки Ив нашел в себе силы не подвести их и примчался на эту чертову прессуху. Хотя видно было, что это обошлось ему недешево.
— Ты в порядке? — произнес Никитин.
Ивар вздрогнул.
— Что? А, это ты… Да со мной все нормально.
— Ив… Ну зачем ты так? — Подойдя, Никитин положил ему руку на плечо. — Мы на твоей стороне, что бы ни случилось. Ты же знаешь! А то, что мы вчера повопили немножко,
