экипаже с Николасом и полумертвой от испуга Жанной.
Джейсон захлопнул за ними дверцу, в последний раз удостоверившись, что она на месте, и сел верхом на собственную лошадь. Когда экипаж отъехал от Белле Виста, она облегченно вздохнула. Ее сын рядом, в безопасности, Джейсон изумил ее, позволив написать короткую записку Адаму. Он все же прочитал ее, прежде чем бросить небрежно на стол, но она была рада уже тому, что о прибытии Джейсона и их отъезде Адам услышит только от встревоженных слуг.
В записке она сообщала, что приехал муж и увез их с Николасом. Кэтрин горячо надеялась, что Адам здраво воспримет записку и не станет действовать хотя бы до тех пор, пока она не выберет время, чтобы поставить Джейсона перед истинными фактами.
Глава 5
Нещадно палило солнце. С изумлением поглядывая на Джейсона в белой шляпе, Кэтрин удивлялась его выносливости и энергии. Сама она измаялась от жары. Виски были мокрыми, влажное платье прилипало к спине, и она в сотый раз спрашивала себя, куда же он их везет.
Прошло уже пять дней с тех пор, как они погрузились на плоскодонку в Натчезе и начали спускаться вниз по Миссисипи. Кэтрин решила, что целью их путешествия был Новый Орлеан, но утром второго дня они высадились на берегу реки и продолжили движение в неизвестном направлении.
Кэтрин заметила, что приезда Джейсона ждали — фургоны были нагружены, люди и лошади готовы. Она мельком увидела, что четыре фургона заполнены коробками с продовольствием. Пятый фургон определенно использовался как кухня. Взглянув на мрачное лицо того, кто был здесь за старшего, она понадеялась, что, еда не будет под стать его характеру.
Она обрадовалась, узнав, что шестой фургон, крытый, предназначался для нее. Можно было скрыться от любопытных мужских взглядов, укрыться от обжигающего солнца, но к вечеру в фургоне стало очень душно и Николае часто давал знать, каким неприятным он это находит.
Она и Жанна были здесь единственными женщинами, если не считать маленькой, смуглой девушки, которую ей навязал Джейсон, грубо сказав при этом:
— Если бы я знал, что придется возиться с яслями, то захватил бы побольше слуг, но, мадам, поскольку я этого не сделал, в вашем распоряжении Жанна и Салли, придется как-то управиться.
Это Джейсон хорошо переносил переход, а эти мужчины, с суровыми глазами и большей частью бородатые, работали на него, что было очевидно с самого начала. В то же время он их хорошо знал, что было понятно Кэтрин по тем обрывкам разговора, которые она слышала, когда по вечерам мужчины собирались около фургона с кухней. Было среди них несколько чернокожих, но они общались между собой и всегда собирались неподалеку своей маленькой группкой. Она не знала, были ли они рабами или свободными людьми. Однажды, когда Джейсон остановился, чтобы поговорить с ней, и когда она безразличным тоном спросила его об этом, он лишь огрызнулся:
— Что, это имеет какое-то значение? Обескураженная его враждебностью, она покачала головой и была рада, увидев, что он направил прочь от фургона своего огромного гнедого и поскакал вперед, догоняя морщинистого маленького человечка, которого звали Голиаф.
Однажды вечером, когда Джейсон был в хорошем настроении, она отважилась спросить его об индейцах. Совершенно очевидно, что цивилизованная местность осталась далеко позади, и Кэтрин, чья голова была набита ужасными историями о том, на что способны дикари, забеспокоилась, не оборвет ли ее жизнь удар томагавка.
Джейсона лишь рассмешили ее страхи.
— Послушай, маленькая киска, здесь когда-то было самое сильное племя на этой территории — до тех пор, пока испанцы не разрушили старый Натчез. Многие годы людей племени Натчез косили болезни, так что в этом районе нет ничего похожего на союз ирокезов. Правда, не обошлось раньше без кровопролитных столкновений с поселенцами, но индейцы никогда не были здесь первостепенной проблемой, как, скажем, в восточной части Соединенных Штатов.
— А сейчас остались какие-нибудь индейцы? — смотрела она на него широко открытыми глазами.
— Конечно остались, — снисходительно улыбнулся он, — но наши индейцы мирные. Бывают отдельные нападения, но это означает, что горстка смельчаков перепила и пришла в ярость. На нас нападать они не станут. Нас слишком много, мы прекрасно вооружены. Кроме того, на всякий случай я выставляю часовых.
Кэтрин не слишком успокоили объяснения Джейсона, но она приободрилась, заметив у каждого мужчины ружье или пистолет. Она постепенно привыкла к этим мужчинам и даже запомнила некоторые имена. Негра с золотыми зубами и лысой головой, который правил ее фургоном, звали Сэм, а повара — Генри. Имя единственного индейца в группе, высокого и удивительно красивого чероки, который ездил на лошади так, будто родился в седле, бросало ее в дрожь — его звали Пьющий Кровь. Именно Пьющего Кровь она больше всех боялась, поскольку часто ловила на себе его пристальный взгляд и была уверена, что его интересуют ее длинные волосы — хороший бы получился скальп.
Другие мужчины продолжали оставаться для нее незнакомцами еще и потому, что Джейсон неусыпно следил за ней. Жену господина и мужчин, которые на него работали, разделяла такая же глубокая и широкая пропасть, как в стародавние времена. Даже Жанна, горничная Кэтрин, была защищена от их посягательств уже в силу того, что принадлежала к окружению мадам.
Как принято, благородная леди Юга не общалась с людьми, которых ее муж нанимал для работы на своих землях. При нормальном течении событий Кэтрин вообще бы не встретилась с этими людьми, а тем более не стала бы с ними разговаривать. У них было свое место, а у жены их господина — другое.
Кэтрин видела, что Адам, за исключением нескольких белых специалистов, использовал для работы на плантациях только черных рабов. У Джейсона была смешанная группа, он нанимал как белых, как и черных. Но больше их всех Кэтрин интересовал сам Джейсон и то, куда он вез ее.
Этого она не знала, и это доставляло ей странное удовольствие. За спиной в покачивающемся фургоне спокойно спал ее сын, высокий муж ехал неподалеку от них, и каждый день перед ее зачарованным взглядом проплывали новые, непохожие на предыдущие пейзажи.
Они медленно продвигались в северо-западном направлении, и, после того как миновали болотистые низины в пойме Миссисипи, наметился медленный, но неуклонный подъем к северу; все меньше и меньше встречались им мрачные, заболоченные рукава реки, стала изменяться и растительность.
Исчезли серые, обвешанные мхом кипарисы, чьи искривленные корни, как огромные узловатые колени, торчали из солоноватой воды; пропали болотные дубы с их раскидистыми кронами и высокие, негнущиеся, похожие на лезвие бритвы, карликовые пальмы. Зато появились сосны с длинными иголками и буковые деревья с серой корой, и тенистые ясени;
