Если я правильно понимаю ситуацию, то должен готовиться поход на Гродно. Он и был, неожиданным для Витовта и вынудившим его после поражения искать защиты у Ордена. И фактически, это единственная возможность оказать ему существенную услугу, пока он не стал Великим князем Литовским, а находится в весьма уязвимом состоянии. Недаром многие, кто на словах поддерживал его, не встали на его сторону в этом эпизоде, а выжидали, наблюдая, чья возьмет. Такая услуга, дорогого стоит и запоминается дольше, чем любые достижения, которые ты начнешь оказывать Великому князю.
— А вот ты, к примеру, попадешь?
— Ты куда это ведешь Богдан? Ты что задумал опять?
— Ты, Сулим, послушай сначала, не кричи, от разговора беды не будет, а потом решай. Смотри, сегодня середа, сегодня они в Чернигов не успеют, по дороге ночевать будут. Письмо везут, аль на словах что, то без разницы. Завтра к вечеру приедут, отдыхать день будут и ответа ждать, коням тоже роздых нужен. В субботу или в воскресенье обратно поедут, ответ повезут, тут мы их прямо на дороге в лесу и встретим, стрелами посечем, главного тупой стрелой приглушим, спрос учиним, и на базар в город поедем торговать.
— Толку в том нет, в субботу мы еще с обозом в дороге будем, не будешь их у всех на глазах бить. Добычу такую не продашь, приметная больно, на базаре углядит кто, сразу на суку окажешься. Нет, Богдан, дурная то думка у тебя.
— Поедем дальше, Сулим, найдем обоз в Елец иль в другой город, что городов мало на Руси? Была бы добыча, а продать всегда можно. А как побить придумаем, три дня впереди, за три дня и не такое придумаем. Да и поспрошать надо ляхов, что задумали, чего к князьям ездят, а потом поехать к тому, кто про то знать не должен, тоже заработать можно.
— Можно, нож под ребро точно заработаешь. Не лезь, куда не просят Богдан, паны нам платят острым железом, а не монетами.
— Думай добре, Сулим, с Иваном потолкуй. Пять ляхов нам в руки сами лезут, и нас как раз пятеро, это же знак, Сулим.
— Да там и пятерых не надо, я сам один, двоих, а то и троих сниму, Иван лучник хороший, Давид из лука бьет добре. Не о том речь, а о другом. Могут и в понедельник обратно выехать, мы что, в лесу под Черниговом станем, ждать их будем? И так есть что продавать, слава Богу. Ненужная то выйдет буча, Богдан. Да и Иван не согласиться.
— А ты с ним потолкуй, Сулим, у него тоже на ляхов зуб вырос. Дело верное, не будут их лишний день держать, в субботу обратно поедут, или в воскресенье, помянешь мое слово. Ну а если и в понедельник, нам какая разница. Мы уже там будем и выследим их, никуда они не денутся. Добыча знатная уйдет, и знать не будем, что ляхи затевают с князьями литовскими.
— Ты прямо змей, Богдан, недаром про тебя отец Василий говорил, что не святой Илья тебе является.
— Ты отца Василия с перепою то не больно слушай, ему самому везде черти являются, ты с Иваном вечером потолкуй.
— Так ясное дело, что потолкую, чего вцепился как репей, только не верю я, что Иван согласится. Иван казак осторожный. Хотя дело то плевое, глазом ляхи моргнуть не успеют, как стрелу получат. Ездят тут, как петухи, по дорогах, на нас как на собак смотрят.
— Вот и я о том Сулим, ляхов побить сам Бог велел, ездят как по своей земле, на всех, как на холопов смотрят.
— Буду вечером с Иваном толковать. Посмотрим, что он скажет. Пойдем глянем, что за тем горбочком.
Сулим пришпорив коня на очередной холм, обозревать окрестности, а я думал, как организовать засаду, почему-то за ответ Ивана я был спокоен, он ведь чего так вчера орал? Попробуй, сохрани спокойствие, когда тебя сапогами с двору выгоняют, а тут приходит Богдан и рассказывает, что они с Дмитром троих зарезали за то, что в плечи пихались. Тут любой взбесится от такой несправедливости.
Дорога возле Чернигова оживленная, если в субботу гонцы обратно поскачут, на встречных курсах будем двигаться, все в динамике организовывать надо. Помнится, изучал такую полезную дисциплину в курсе общей физики. Так что, спрашивается, зря мозги сушил? Пора динамике показать нам свою силу и в практических приложениях.
Глава вторая
Бесконечная, серо-желтая, утрамбованная бесчисленными колесами и копытами, вьющаяся среди первозданного леса дорога сводила с ума. Она, безусловно, улучшила свое качество после того, как мы отъехали от города. Обычное дело, чем меньше ездят, тем лучше дорога, но разнообразней не стала. Если первый день дороги пролетел почти незаметно, переправа, с Сулимом байки травил, обдумывал, как гонцов перехватить, обсуждал с ним детали операции, время летело. Затем, передав Ивану, что Сулим просит подъехать, занял его место. Вернувшись назад, Иван, бросая подозрительные взгляды, отправил меня обратно к Сулиму. Причины его подозрительности стали понятны, когда Сулим рассказал мне некоторые детали.
— Ты, Богдан не серчай, но я поведал Ивану, что сам надумал поляков побить. Как того сучонка с задертыми усами углядел, так и надумал. В плечи нас со двора выталкивал гаденыш, а что при этом языком своим паршивым говорил, так я того никому не скажу. Обещал я ему, что встретимся мы с ним еще, но сам не верил, что так скоро встречу ту Господь мне подарит. Ничто Богдан, недолго терпеть осталось, пристал Иван на эту задумку, как мы говорили, так и делаем. А то, думаю, Иван злой на тебя, что ты в походе языка свого на привязи не держишь, как тебя упомню, так и откажется.
— Добре сделал, что не говорил, а мне чего серчать, за то лишней доли не положено. Да и вместе мы то задумали, так что не думай о том.
Все вопросы были решены, до вечера я занимался тем, что обматывал толстый наконечник тупой стрелы несколькими слоями домотканого полотна и тщательно зашивал концы, пытаясь добиться того, чтоб нигде ничего не топорщилось. Даже при стрельбе на небольшом расстоянии это может существенно отклонять стрелу от заданной траектории. Потренировавшись вечером, уже на постоялом дворе, вдали от любопытных глаз, как летает моя модифицированная стрела, понял, что с десяти — пятнадцати шагов не промахнусь. На том весь запас возможных дел исчерпался, и единственное что удалось занять, это руки. Выбрав из нашей коллекции оружия самый мягкий лук, если это слово можно применить к этой негнущейся деревяшке, стал его пользовать в качестве эспандера, ну а когда не было сил сгибать лук, рубил саблями с двух рук ветки потоньше.
Голова осталась полностью незанятой, и волей, неволей, пришлось обдумывать два факта тревожащих своей неправильностью и непривычностью. Первое, это совершенно легкомысленное поведение на базаре. Причем на Богдана свалить вину никак не получалось, вспоминая детально ситуацию, невозможно было не вспомнить легкую тревогу, которую излучал Богдан, и от которой я отмахнулся, продолжая громогласно рассказывать потешную, как мне тогда казалось, историю.
Рассматривая ситуацию с разных сторон, никак не мог найти причин такого своего увлеченного занятия ерундой. Конечно, заниматься идеологической и рекламной работой важно и нужно, но откуда взялась эта самозабвенность, когда ты перестаешь реагировать на внешние факторы? Никогда мне не нравилось быть в центре внимания и развлекать компанию потешными историями. Я с удовольствием принимал участие в разных посиделках, но всегда в компании находился человек, который становился заводилой, и никогда это место меня не привлекало. Видя, что ключей к пониманию этой сцены не наблюдается, перешел ко второму факту, который меня тревожил не меньше. После того как мы вышли с ныне покойным паном из северных ворот, и пошли в лесок, я, конечно, уговаривал его одуматься. И если бы, случись такое чудо, он согласился, я бы вздохнул с облегчением, с удовольствием выпил бы с ним мировую.
Но это не объясняло того равнодушия, с которым я убивал пленных. Понятное дело, что их необходимо было убить, другого выхода, после того как был начат бой, не было, но почему не было никаких
