Алехандро слегка нахмурился, совершенно не желая радоваться неожиданной встрече, тем более что Констанца явно кокетничала с Бреттом, а тот был совсем не прочь приударить за прекрасной испанкой. Ему так хотелось, чтобы он тянулся к Сабрине, а не к этой молодой вдове, живущей непонятно на какие деньги.
Молчавший до сих пор Карлос улыбнулся.
— Вы узнаете, какие мы, испанцы, гостеприимные люди, сеньор Данджермонд, даже по отношению к родственникам, не связанным с нами кровными узами.
— Карлос! — предостерег его Алехандро. — Где есть любовь и доверие, там не требуются кровавые узы.
Карлос покраснел и что-то пробормотал себе под нос. Разговор оборвался, и все остальное время мужчины чувствовали себя неловко.
Дом Констанцы был небольшой, но весьма ухоженный и действительно находился всего в нескольких ярдах от того места, где они встретились. Привязав лошадей, Бретт и Алехандро последовали за хозяйкой на маленькое патио. Констанца хлопнула в ладоши, и явилась индианка, а еще через несколько минут все расположились за небольшим столом с графином мадеры. Констанце подали бокал с соком, и она сказала, вздохнув:
— Надеюсь, мадера неплохая. С тех пор, как три года назад умер мой муж, я редко принимаю мужчин, и удивительно, что у меня еще есть, чем их угостить. — Она посмотрела на Бретта. — Я живу сейчас с незамужней сестрой сеньора Моралеса, но она совсем старая и не интересуется земными делами, так что от нее мало толку, когда приходят гости. Она почти совсем глухая, наверно, поэтому не желает встречаться с людьми. — Констанца подарила Карлосу одну из своих самых очаровательных улыбок. — Сеньор де ла Вега очень добр ко мне с тех пор, как умер мой муж. Они были с ним большими друзьями, и я просто не знаю, что бы я делала без него после смерти Эмилио…
Они болтали еще некоторое время, и когда Бретт поднялся, чтобы уйти, он уже знал о Констанце Моралес, урожденной Луарта, все, что ему надо было знать. Вдовушка, не чурающаяся мужского общества, она или была любовницей Карлоса, или перестала являться таковой с некоторых пор.
Констанца Моралес принадлежала к тому типу женщин, которых предпочитал Бретт, — эти очаровательные бесстыдные существа отличались от обыкновенных шлюх лишь более менее благородным происхождением и наличием родственных связей. Всем своим видом она показывала, что не возражает вступить в более тесные отношения с сеньором Данджермондом, который был достаточно искушен в искусстве флирта, чтобы не понять сразу ее зазывных взглядов, трогательного рассказа о вдовстве, а также о полуглухой компаньонке. Он понимающе улыбнулся. Бретт не сомневался в своей победе, ведь она шепнула ему на прощание:
— Мне жаль, что вы уходите, сеньор Данджермонд. С тех пор, как Эмилио умер, мне так одиноко. Надеюсь, мы еще увидимся с вами?..
Он поглядел ей прямо в глаза.
— Можете быть в этом уверены, сеньора. Очень скоро.
Алехандро все видел, но поскольку Констанца все же была принята в обществе, он считал ее немного легкомысленной, не больше. Если бы он услыхал, о чем она говорила с Бреттом, он бы изменил свою точку зрения и запретил Сабрине даже здороваться с ней.
— Собираешься взять его в любовники? — спросил Карлос после ухода Алехандро и Бретта. Констанца испытующе посмотрела на него.
— Ревнуешь, керидо? Карлос нахмурился.
— Не знаю, — проговорил он, не отрывая глаз от бокала с мадерой. — Да, да, я ревную.
Констанца удивилась и немножко растерялась.
— Раньше не ревновал!
— Раньше были другие! Они ничего не значили для тебя. А этот Данджермонд…
— Да? Такой же мужчина, как все остальные. Может быть, покрасивее прочих, но не настолько, чтобы тебе бояться его… я же не боюсь твоих женщин.
— Я не боюсь Данджермонда! — разозлился Карлос.
Констанца не раз наблюдала подобные вспышки гнева, поэтому не испугалась, а даже развеселилась.
— Что ж, очень хорошо, что ты его не боишься. И ты не будешь ревновать к нему, правда? — Карлос не отвечал ей, поэтому она подалась вперед и коснулась его руки. — Ну же, керидо, в чем дело? Неужели ты и вправду огорчен, что он ляжет в мою постель? Мы давно решили, еще до того, как я вышла замуж за старика Эмилио, что не станем связывать друг друга. У меня мои мужчины, у тебя твои женщины, а в перерывах… — Она обворожительно улыбнулась. — А в перерывах, мы принадлежали друг другу. Почему же тебя так взволновал именно этот мужчина? Ведь, — хитро проговорила она, — мне показалось, что единственной причиной твоего сегодняшнего визита ко мне был как раз он. Мне даже думается, ты хотел попросить меня, чтобы я его соблазнила, разве не так? Ты ведь желал, чтобы я свела его с ума и он забыл о твоей кузине, точно? Разве ты сомневаешься во мне? Ведь ты хочешь, чтобы у тебя не было соперников? Ну же, отвечай.
Неожиданно Карлос улыбнулся.
— Мне надо было самому жениться на тебе, а не отдавать тебя старому развратнику Эмилио. Констанца задумчиво покачала головой.
— Нет, нет, амиго… Мы слишком хорошо знаем друг друга. Если бы я была твоей женой, я бы ревновала тебя ко всем женщинам и ты бы не позволил мне иметь моих мужчин. Мне нравится моя жизнь, Карлос. К чему лукавить, мне бы хотелось, чтобы Эмилио оставил побольше денег. Тогда я могла бы жить в Новом Орлеане или в Мехико, но, в общем, я и так всем довольна. Я прихожу и ухожу, когда мне захочется, и ни перед кем не отчитываюсь, когда завожу себе любовника, который мне нравится, а когда у меня туго с деньгами или мне нужно кое-что получше, у меня есть мой друг Карлос. Чего еще может желать женщина?
— Ты не похожа на других, — тихо проговорил Карлос, глядя на ее сочные губы. — Все женщины хотят выйти замуж и рожать детей. Для этого они появляются на свет… Выходить замуж и обеспечивать своего мужа наследниками.
Чувствуя на себе его взгляд, она кончиком языка облизала губы.
— Фу! Ты хочешь этого со своей Сабриной, поэтому считаешь, будто я тоже этого хочу. А я сейчас хочу Бретта Данджермонда в своей постели. На следующей неделе или в следующем месяце это будет кто-то другой, а сейчас… — Она кокетливо улыбнулась Карлосу и погладила его руку. — Бери свою Сабрину вместе со всеми ее землями и богатствами, а так как я кое- чем тебе помогу, ты ведь немножко поделишься со мной, правда?
Карлос молчал и не отрывал глаз от ее губ.
Тогда она коснулась указательным пальчиком его губ, легонько провела по ним.
— У тебя будет все, что ты хочешь, амиго, — хрипло проговорила она. — Все… включая меня тоже.
— Да, — согласился он, вставая. — Все, включая тебя.
Он резко притянул ее к себе и впился в податливые губы. Потом огляделся и спросил:
— Где? В твоей комнате? В лесу?
— В лесу, — пробормотала она, проводя рукой по его животу.
Карлосу стало тесно в узких штанах. Оторвавшись от ее губ, он прорычал:
— Когда ты будешь с гринго, ты меня вспомнишь.
И он потащил Констанцу, которая и не думала сопротивляться, в глухой лес.
Сабрина тоже была в лесу, но, в отличие от Карлоса и Констанцы, одна…
