постучалась в палату и открыла дверь. Комната блестела чистотой.
— Здравствуйте, — сказала оперативница женщинам, с любопытством посмотревшим на нее. — Я из уголовного розыска.
Любопытство сменилось недоумением. Одна из больных, пожилая седоволосая дама, поинтересовалась:
— А мы-то зачем вам понадобились? Для преступлений наша компания пока не годится.
— Вижу, — Кулакова оценила юмор. — Поэтому и буду задавать другие вопросы. Вы знаете медсестру Сорокину?
— Знаем, — хором ответили женщины.
— Она утверждает, что вчера одной из вас стало плохо, — продолжала оперативница. — Кто здесь Аида Сергеевна Никитина?
Никитиной оказалась бойкая седоволосая дама. Она поправила прическу и недовольно ответила:
— Было такое. Только Лизка напрасно прибежала. Я прекрасно себя чувствовала. Даже не знаю, что вдруг ей приспичило.
— Почему вы так говорите? — спросила Лариса.
— Как же иначе? — пожала плечами Аида Сергеевна. — Лиза у нас — девушка гордая, больных не любит. Порой попросишь ее: «Измерь мне, деточка, давление, голова гудит». Она так высокомерно бросает: «Я вам уже сегодня мерила и свою грошовую зарплату отработала. Если вы нуждаетесь в дополнительном уходе, пусть ваши дети нанимают сиделку». Вот и отношение к больным.
— Зачем же она к вам прибежала?
— Да не прибежала она, — поправила крашеная блондинка лет пятидесяти. — Каблуки у нее высокие, их стук хорошо слышен. Я по стуку определила: Лиза медленно шла. Уж не знаю, по какой причине вообще сюда приперлась. Видимо, кто-то дезинформировал. Ее ведь ночью вообще не дозовешься.
— Ночью она с хахалем прохлаждается, — заметила Аида Сергеевна.
Лариса подняла брови.
— А вы видели?
— Разумеется, — усмехнулась Никитина.
— А он тоже из вашего отделения?
— Лечился тут, это факт, — произнесла блондинка. — Только недолго. Дня два-три, не больше.
— Описать его сможете?
Кулакова и не надеялась на успех.
— Смогу, — уверенно сказала дама. — Высокий брюнет с вьющимися волосами.
Оперативница побледнела. Муж покойной Королевой выглядел именно так.
— Почему вы решили, что они встречаются?
— А что я могла еще подумать, если они взасос целовались? — усмехнулась Аида Сергеевна. — Мне ночью понадобилось в туалет, дверь открыла, а они за Лизкиным столиком зажимаются, голубчики. Я им мешать не стала, прошмыгнула тихонько мимо.
Кулакова поняла, что нашла ценного свидетеля.
— Сможете все написать? — спросила она.
— Вот что, ребята, — говорила Лариса, вернувшись в кабинет, — эта медсестра врет, и у нее плохо получается. В то, что ее отвлек от дежурства какой-то никому не известный мужчина, поверить можно, хотя и с трудом. Почему-то его никто, кроме нее, не видел. Это маловероятно. Ведь он должен был пройти не только мимо нее. На первом этаже сидит еще одна дежурная медсестра, которую никак не миновать даже при большом желании. Да и на третьем, где находится кардиология, вчера вечером присутствовала не одна Лиза. Допустим, этот мужик лез по пожарной лестнице. Но, очутившись на нужном этаже, он никак не прошел бы мимо ее напарницы. Я проверила. Это во-первых. Во-вторых, показания свидетельницы весьма путаные. То у шутника, разыгравшего ее, голубые глаза, то серые. А уж как был одет — полная неразбериха. К счастью для нас, девочка начисто лишена воображения. А в- третьих, у нас показания свидетельницы Никитиной: дама крутила шашни с каким-то типом, лежавшим в их отделении в мужской палате.
— И что ты думаешь по этому поводу? — поинтересовался Павел.
— А то, что мужик действительно существует, причем в одном экземпляре.
— То есть Банщиков и незнакомец — одно и то же лицо? — уточнил Константин.
— Вот именно.
— Почему же он сбежал? Это, по-моему, доказывает его виновность на все сто, — предположил Петя.
Скворцов пожал плечами.
— Любая версия нуждается в проверке. К тому же мы не знаем мотива.
