я, как врач, должен это понять и помочь. Я понял и позвонил, но Светлана меня вежливо отшила. Это все, клянусь вам. Ах да, и про состояние ее здоровья, — добавил он.
— Как вы думаете, почему вы не понравились Яницкой? — задал вопрос Павел, оглядывая стройную фигуру и довольно приятное лицо Гурова. — И вам чем она не приглянулась?
— Понравились, не понравились — это ребячество, молодой человек, — назидательно сказал Гуров. — В нашем возрасте уместнее говорить: подошли — не подошли, устроили — не устроили.
— Хорошо, — согласился Киселев, — чем вы друг друга не устроили?
Петр Семенович на секунду задумался.
— Понимаете, — ответил он, — Свете был нужен умный, напористый, энергичный мужчина. Я далеко не таков, а ведь и более молодых людей не переделаешь. Мне же, в свою очередь, нужна женщина домашняя, спокойная, любящая уют. Я плохо представляю себя рядом с бизнес-леди. Кстати, Света чем-то напоминала мою бывшую жену. Не скажу, что та была плохим человеком, но наш брак оказался недолговечным: мы и года не прожили. Не повторять же прошлых ошибок, правда?
— Что ты думаешь об этом типе? — спросил Киселев Скворцова, садясь с коллегой в свою старенькую «шестерку».
— Не знаю, — честно признался Константин. — С одной стороны, рассказ звучит довольно правдиво. Правда, с фотороботом, который мы сделали со слов официанта, обслуживавшего в то утро Яницкую с так называемым женихом, сходство имеется. А с другой стороны, ты видел его испуг, когда мы показали удостоверения?
— Самый настоящий страх, — согласился Киселев. — Знать бы, чего милому кардиологу так бояться.
— Пожалуй, надо взять его на заметочку и проследить, — задумчиво произнес Скворцов. — Ладно, едем докладывать шефу, что мы не сдвинулись с мертвой точки.
Глава 4
На следующее утро Петр Семенович Гуров шел на работу в плохом настроении. В голове вертелась мысль, порожденная вчерашним визитом, и он не мог решить, как поступать дальше.
«Весьма вероятно, что им ничего не известно, — думал Гуров, — и все равно надо быть предельно осторожным».
Он вошел в свой кабинет, переоделся, вымыл руки и отправился на осмотр больных своего отделения. Старшая медсестра Мария семенила рядом, на ходу докладывая обстановку:
— Кошкарову значительно лучше, Ивановой я вчера делала капельницу, Костенко продолжает жаловаться на головную боль. В общем, все по-прежнему, тяжелая у нас одна Федотова.
Анну Петровну Федотову привезли два дня назад с обширным инфарктом. Вчера вечером ей стало лучше, но Гуров ушел домой, не побеседовав с ней, считая это излишним: все необходимые меры приняты. Сегодня он первым делом отправился в ее палату. Анна Петровна, худенькая миловидная женщина лет тридцати пяти, лежала на постели с закрытыми глазами. Петр Семенович аккуратно обогнул капельницу и присел на кровать. Больная пошевелилась и открыла большие черные глаза.
— Анна Петровна, как вы себя чувствуете? — участливо спросил Гуров.
— Лучше, — женщина говорила с трудом, — мне уже лучше.
— Анна Петровна, вы в курсе, что с вами было? — опять задал вопрос врач.
— Да, — тихо ответила больная.
— Вы, наверное, знаете, что после инфаркта больной нуждается в очень серьезном лечении. Вам понадобится уход. У вас есть родственники?
Анна Петровна отрицательно покачала головой.
— Ни детей, ни родителей? — поинтересовался Гуров.
— Родители умерли, детей нет, — лоб больной покрылся испариной.
— Бывает, что в таких случаях откликаются дальние родственники. У вас был муж? Может быть, он или его родня?
— Муж погиб в автокатастрофе. У него никого не было, — Анна Петровна закрыла глаза.
— А коллеги? — продолжал спрашивать Гуров. — Где вы работаете?
— На почте, разношу газеты. Раньше работала в ЦКБ, я инженер. Организацию закрыли.
Федотова хотела еще что-то сказать, но Гуров перебил ее:
— Анна Петровна, мне важно знать, кто станет помогать вам. Бывшие коллеги, друзья — кто-нибудь сможет?
Женщина отрицательно покачала головой:
— Я сама.
