— Но вахтерши и сторожа клянутся, что они никого не пропускали, — возразила журналистка.
— А вы им поверили?
— У нас пока нет других доказательств.
— И поэтому вы хватаете невиновного?! — Катя впервые видела его в таком состоянии. Семен Иосифович чуть не плакал. — Неужели ничего нельзя сделать?
Ей стало жаль своего бывшего преподавателя.
— Я поговорю с милицией, — сказала она.
— И слушать ничего не хочу! — Павел набирал какой-то текст на компьютере. — Кстати, почему ты решила, что это не Сребренский?
— Он не стал бы действовать так примитивно.
— Ты видишь только одну сторону медали, — Киселев повернулся к ней. — Но есть еще и другая. Возможно, он хотел, чтобы мы рассуждали именно так.
— Семен Иосифович известен на весь город, — возразила Зорина. — В случае чего, его бы просто нашли желающие дать ему взятку, и никто бы ничего не узнал.
— Значит, у нашего народа растет желание поступать честно.
Журналистка усмехнулась:
— Вот в этом я сомневаюсь.
— Это твои проблемы. Кстати, — оперативник взъерошил волосы. — У меня имеется свидетель.
— Ты серьезно? — Катя медленно села на стул. — Паша, кто он?
— Твой другой бывший преподаватель — Шумелов Владислав Анатольевич.
— Шумелов?! — девушка выпучила глаза. — И что же он говорит?
— Что видел однажды Сребренского в подобном, как ты выражаешься, маскараде.
— Где и при каких обстоятельствах? — Лицо журналистки покрылось капельками пота. — Уж не на праздновании ли Нового года?
— Представь себе, нет, — голос Павла звучал уверенно. — Владислав Анатольевич утверждает, что однажды он решил зайти в аудиторию, где сидел Сребренский, готовясь к лекции. Дверь оказалась запертой. Замдекана принялся ждать своего коллегу, прислонившись к колонне. Через десять минут какой-то незнакомец в темных очках и бейсболке открыл дверь ключом и вошел. Это очень удивило Шумелова. Внешний вид пришедшего ему ни о чем не сказал. Он выдержал паузу и постучался. Каково же было его удивление, когда дверь ему отворил Семен Иосифович!
— Ты один? — поинтересовался коллега.
— Один. Проходи.
Владислав Анатольевич вошел и убедился: они действительно одни. Он сделал вывод, что человеком в очках и бейсболке был не кто иной, как Сребренский.
— Это еще ничего не значит! — возмущенно ответила Катя. — Они враждуют друг с другом с незапамятных времен — никак не поделят должность замдекана. Именно по наводке Сребренского я и просила вас проверить Шумелова.
— Однако на этого субъекта компромата мы не собрали, — констатировал оперативник.
— И поэтому ты готов сделать вывод, что преступник — Семен Иосифович?
Киселев устало посмотрел на нее:
— Я устал с тобой разговаривать, подруга. Ты меня утомила. Иди домой!
— Эй ты, поосторожнее! — подал голос Скворцов. — Поаккуратнее с моей супругой!
— Не кипятись! — остудил его пыл товарищ. — Впрочем, объясняйся с ней сам. Только Сребренский посидит у нас, хотя бы положенные по закону семьдесят два часа.
— Ты сдурел, Паша! — Зорина стукнула кулаком по столу.
— Тише, — Киселев хотел что-то добавить, но тут зазвонил телефон. Оперативник чертыхнулся и взял трубку: — Слушаю! Так. Так. Что?!
Катя и Костя уставились на приятеля. Его лицо приняло серый оттенок.
— Вчера после консультации пропала абитуриентка Дарья Мазурова, — хрипло произнес он.
Саша Агафонова, проживавшая с Дарьей в одной комнате студенческого общежития, утирая слезы, подробно рассказывала, каким хорошим человеком была пропавшая девушка:
— Мы с ней сразу стали как сестры. Вы не поверите… Жили душа в душу!
— Почему же вы не сразу сообщили о ее исчезновении?
