— Ясно.
Слова гражданки Зеленухиной немного его ободрили. Если Петрушко — алкоголичка, многое становится понятным. Наверняка Игорь Мамонтов сказал бы то же самое. Любитель зеленого змия вешает лапшу на уши. От пьющей дамы можно было ожидать всего. Он повернулся к Зеленухиной:
— Тогда вы понимаете, что ваша невестка могла продать документы. С ее пристрастия и нужно было начинать разговор.
Услышав это, Виктор затрясся:
— Ее пристрастие ровным счетом ничего не значит, — крикнул он. — Майя не стала бы продавать диплом или, выражаясь вашими словами, пропивать его. Она не была такая конченая.
Павел усмехнулся:
— Вы ведь ее давно не видели.
— Я знаю ее лучше кого бы то ни было, — Зеленухин замолчал, собираясь с мыслями. — Были вещи, которыми моя бывшая очень дорожила. На восемнадцатилетие родители подарили ей кольцо из белого золота, с большим бриллиантом в окружении изумрудов. Майка тысячу раз могла пропить его, однако и мысли такой не держала: для нее оно являлось связующим звеном между тем миром и нынешним, понимаете? Как и диплом. И потом, если она продала документы, с какой стати их кому-то выбрасывать вместе со старым тряпьем? Кто стал бы платить за хлам, от которого после собирался избавляться?
Рассуждения Виктора показались Павлу не лишенными логики. Он почесал карандашом за ухом, приводя в порядок мысли. Все равно заниматься этим делом ой как не хотелось. Его невеселые размышления прервал Сомов:
— Сведения по Петрушко, — сообщил он, подавая Киселеву листок с адресами и номерами телефонов. — Раньше семья проживала на Кораблестроительной. Потом родители разменяли квартиру, чтобы сделать жилье дочери. Они посели-лись в трехкомнатной на Ленина, а ей приобрели однокомнатную на Зои Космодемьянской. В позапрошлом году Михаил Станиславович Петрушко скоропостижно скончался от инфаркта. Мать и дочь обитают каждая по своему адресу.
— Спасибо.
Павел снял телефонную трубку и набрал номер Майи Петрушко. Прислушиваясь к длинным гудкам, он поймал себя на мысли, что ему не по себе. «Подойди, пожалуйста, — умолял он незнакомую женщину. — Сделай одолжение». Его мольбам никто не внял. «Это ничего не значит. Она может спать», — успокаивал себя оперативник, набирая номер матери. Звонкий старушечий голос заставил его вздрогнуть:
— Слушаю!
— Наталья Анатольевна?
— Я!
Киселев улыбнулся. Фактически потеряв дочь, пожилая женщина не утратила энергии.
— Вас беспокоят из милиции.
— Чем могу быть полезна?
— Вы знаете, где сейчас ваша дочь?
Наталья Анатольевна взволнованно задышала:
— Майя? Должна быть дома, если никуда не вышла. А почему вы спрашиваете?
— Вы уверены в этом? Когда вы в последний раз ее видели?
Старушка помедлила с ответом:
— Давно, — призналась она. — Около трех недель назад. Мы поругались. Она выгнала меня. А что с моей дочерью? Скажите, ради бога.
— Можете приехать к нам?
— А где вы находитесь?
Павел подробно объяснил женщине, как до них добраться. Она коротко ответила:
— Скоро буду.
Глава 10
Наталья Анатольевна Петрушко оказалась маленькой худенькой дамой с подкрашенными синькой седыми волосами. Киселев отметил, что она продолжала следить за собой, несмотря на обрушившиеся на нее невзгоды, однако это происходило скорее по привычке: все-таки женщина была полковничьей женой и какое-то время жила за границей.
— Вы мне звонили?
— Присаживайтесь.
Только теперь Петрушко заметила бывших родственников, искалечивших судьбу ее единственной дочери. Виктор подошел к теще:
