долларов, я иду к конкуренту, предлагаю ее разрушить и получаю процент.
– Как же ты можешь ее разрушить?
– Есть разные способы, например, подрывают репутацию одной из сторон, как правило, выбирают слабую, чтобы отказ сильной выглядел более естественным. Или организуют утечку информации, но это сложно, потому что нужно подать ряд реальных фактов и характеристик, и в то же время преподнести это как очень неблагонадежную операцию, если удастся, даже противозаконную… Есть немало операций, которые у них носят обозначение – мошенничество с информацией.
Я подумал. Да, это могло быть интересно. Даже мне, хотя я и не собирался это использовать в своих играх. Вернее, использовал все время, но так, что об этом мало кто догадывался, даже я сам.
– А что по ценам? То есть по расценкам за информацию?
– Они очень велики. И, как правило, становятся гораздо больше, если информацию пытаются вытеснить с рынка. Ну это и понятно. Все, что секретится, сразу становится гораздо дороже. По этой схеме в пятидесятых годах было продано несколько очень любопытных проектов, которые засекретили специально, чтобы поднять цену…
– Стоп, мы все-таки не на лекции.
Я еще раз посмотрел на него. Он сидел обмякнув, едва ли не растекшись по сиденью. С одной стороны, это было неплохо, но с другой – я тащил его сюда силой, он должен быть хоть немного напряжен. Хоть немного. Или он был в действительности таким опытным, что контролировал ситуацию, оставаясь в роли допрашиваемого?
Нет, на это было не похоже. Да и я не чувствовал, что меня ведут. Немного дурит, крутит, прощупывает – пожалуйста, но не контролирует.
– Ты выглядишь нездоровым. Что-нибудь болит?
Он вздохнул и с тоской посмотрел на снег, который залепил уже все лобовое стекло. Я догадался и тронул включатель «дворников». Они заскрипели по стеклу, от этого почему-то изменилась вся обстановка в машине. Из почти доверительной она стала угрожающей, словно тут была жертва и был агрессор. И я не мог понять, кто из нас кто.
– У меня почки. Довольно редкое для мужчин заболевание.
– Ладно, у всех почки, в конце концов. Какой она была?
Он подумал.
– Веточка очень нравилась мне, кажется, больше всех, кого я встречал. Она могла бы повторить мой путь, отстажироваться в американском каком-нибудь институте и получить хороший диплом. Но у нее не хватало сосредоточенности на одной цели. Она очень любила носиться по редакциям, получать копеечные командировки, писать на заказ… Я предлагал ей более основательные методы работы, но у нее осталось слишком много детского желания просто двигаться.
– Скажи, она была дружна с Клавой?
– Секретаршей? Нет, они очень разные. Веточка была как бы вся в будущем, а Клавдия… Знаете, она же внучка очень известной актрисы тридцатых годов. Запашная – не вспоминаете?
Мне показалось, я что-то помню.
– Она живет в тех временах, когда все было прочно, незыблемо, лакировано. Она все фильмы тех лет знает наизусть, поговорите как-нибудь с ней о «Весне» или о «Беспокойном хозяйстве», она раскраснеется от удовольствия. – Он покачал головой. – Думаю, ей нужно было становиться актрисой. На характерные роли она вполне сгодилась бы.
– Она влюблена в вашего шефа?
– Федьку? Ну, в него всегда все были влюблены. Он такой тип, что… Да вы сами видели.
– Вы учились вместе?
– Я учился в провинции.
На его скулах заходили желваки. Конечно, меня это не очень трогало, но он явно переживал свой провинциализм. Иначе никогда не стал бы играть в эти модемные игры с Америкой. Ко всему прочему, это было и недешево.
– Последнее. Какое расследование Веточка вела перед тем, как ее убили?
Он посмотрел на меня с сожалением.
– И вы туда же?
– Куда?
– Ну, что ее убили из-за того, что она что-то знала? – Он вздохнул. – Это ерунда. Журналисты всегда рассказывают такие байки, это подлечивает их комплекс недооцененности, если хотите. Она работала в очень простых и дешевых изданиях, там изначально никто ни на что громкое не замахивается, откуда у нее знание каких-то тайн?
– И все-таки, что-то любопытное она могла узнать?
– Ну, не знаю. Мы были довольно дружны, но мне она ничего не говорила. Поговорите еще с Сэмом. Вам он понравится… – Вот так проговорка, он тоже считывал меня и даже сделал какие-то выводы. Не слишком ли я был мягок с ним, не пора ли это исправить? – Они одного поля ягоды. Оба шалели от свеженапечатанного номера газеты с их статьей, с их именем.
