опущен, а правый неторопливо последовал за переходом мантикора на новую позицию, отслеживая его движение острием.
Сероплат снова бросился на демоника, и тут все смешалось!.. Это был не правильный, красивый, зрелищный бой, к которому привыкли тут, на арене Колизея. Это была невероятно скоростная свалка, когда отдельные движения уже не угадывались никем, даже Сарой. Это была мешанина ударов, наскоков и отскоков, в которых не сумели бы разобраться ни ланисты, тренеры гладиаторов, ни даже ветераны, десятки раз выходившие на арену и сумевшие все же уйти с нее живыми. Это было что-то невообразимое.
А потом демоник впервые показал, как он выходит из схватки. Он вдруг оказался сразу чуть не в двадцати шагах от Сероплата, с которым только что, еще неуловимый миг назад, был сплетен чудовищным кружевом ударов и блокировок. А теперь уже стоял сбоку, лишь чуть заметно продолжая прежние, не доведенные до конца движения мечами, то ли защищаясь от нападений мантикора, то ли в свою очередь пробуя на него нападать.
И он чуть покачивался. Стало заметно, что ноги он не полусогнул в коленях, а просто они его не совсем крепко держат, возможно, ему все-таки досталось так, что и представить себе было трудно. Но, подумала Сара, что-то слишком уж он хорошо дерется, слишком — даже для демоника и орденского рыцаря. Пожалуй, Сероплату придется чуть помочь, как бы потом Джарсин ни возражала.
— Ну что, ранен, голубой и чешуйчатый? — спросил все не унимающийся болтун своим басом, но теперь на него зашикали.
И все же фраза эта будто бы спустила тетиву, по рядам зрителей прокатился гомон, а потом звук этот стал нарастать, и Сара знала: теперь плебеи не утихнут, пока не начнут орать во всю глотку, во все свои легкие, выражая и восторг, и возбуждение, и азарт, и удивление тем, что голубокожий все еще дерется.
Простота, с какой демоник вышел из ближнего боя, несколько озадачила мантикора. Тот не ожидал такой прыти от противника. Промахнувшись в своих атаках дважды, третий раз Сероплат решил бить до победы. Мантикор прошелся по арене. Вот тогда-то и стало видно, что передние его лапы располосованы в трех местах, и довольно серьезно, но кровавой дорожки за Сероплатом еще не оставалось, хотя кровь капала довольно часто.
Сара поняла, что теперь ей точно придется вмешаться в поединок, если она хочет, чтобы ее мантикор вернулся в свой вольер, а не был выброшен на свалку, где его подберут те, кто изготавливает из таких вот павших на арене зверей чучела, заплатив немалые деньги служащим Колизея, но кто все же получал еще больше, когда эти чучела украшали какую- нибудь виллу зажиточного нобиля или разбогатевшего не в меру лавочника.
Ну уж нет, решила Сара, Сероплат не будет чучелом, ни сейчас, ни после сегодняшнего боя. Колдовство, которое она решила использовать, было довольно сложным и, можно сказать, головоломным. Фокус был в том, чтобы проделать все незаметно, почти нежно, без каких-либо серьезных последствий для всех, кроме участников поединка.
Сара намеревалась ослабить волю и вселить неуверенность в демоника, чтобы Шоф этот клятый уже не мог бы и руки с мечами поднять, после того как она швырнет в него свое заклятие. Но все это требовало времени, а вот его-то ни у нее, ни у Сероплата определенно не было.
Сара огляделась, чтобы никто из ее слуг не попал под воздействие магии. Разумеется, ее мало заботило, насколько челядь пострадает от ее пассов, но они могли ненароком помешать, создать некое возмущение, а в такой сложной магии это было бы вовсе нежелательно. В ее ложе уже никого не было, кроме Яблоны и Харлема. Ну эти не помешают, решила она. Хотя на долю мига и заинтересовалась — сама ли она воздействовала на своих служанок так, чтобы те убрались подальше, или ее понимательница желаний догадалась выгнать лишних?… Но в общем, это было неважно, следовало поторопиться с задуманным. И Сара не промедлила.
Сероплат теперь атаковал, как ей показалось, расчетливо и точно, очень хлестко, сильно и верно. Вот только все опять как-то сбилось, потому что защиту демоника-рыцаря он так и не сумел пробить, не сумел достать его для верного и, может быть, единственного удара. Голубокожий опять как-то невероятно ловко, почти немыслимо ушел от прямой атаки, а потом еще и закрылся, да так крепко, что теперь уже мантикор ревел от боли, получая встречные удары по лапам, в грудь и подбрюшье. Сара чуть заторопилась, хотя знала, что Сероплат пока держится. Она уже установила с ним необходимую связь, чтобы в миг, когда демоник растеряется и ослабеет от ее магического нападения, бросить мантикора вперед, в ту самую, последнюю атаку, которая до сих пор у него не получалась.
Бойцы снова разделились, разошлись в стороны. Стало заметно, что удары у них уже были не такими точными и быстрыми, как в начале поединка. Оба устали, кроме того, истекали кровью. Демоник чуть больше, хотя у него раны выглядели поверхностными, скорее как царапины. Чем это было вызвано, Сара все еще не понимала. Неужто доспехи этого рыцаря оказались настолько прочными? В это она не очень верила, не бывает таких доспехов у простого рыцаря, пусть даже и выставленного Джарсин.
И когда оба бойца разошлись на вот эти пять — семь шагов, чтобы перевести дыхание, она закончила подготовку и запустила точный, острый, как игольчатый кинжал, магический удар в демоника! Она знала, что сейчас он замрет, остановится, потеряет внимание и концентрацию, сейчас он станет на несколько долгих биений сердца жертвой, лишь куском мяса, из которого сочится кровь, вот сейчас!..
Если бы на трибунах находился хоть кто-то, кто мог бы сравниться в колдовском искусстве с архимагами, он бы потом мог засвидетельствовать, что удар Сары был почти вершиной этого искусства. Изумительный по точности и меткости выпад, едва ли не превосходящий то боевое искусство, какое до этого демонстрировали оба бойца на арене. Но произошло вот что.
Удар Сары достиг, разумеется, демоника Шофа, но, вместо того чтобы парализовать его или хотя бы оглушить как следует, подобно тому как не в меру живучую рыбу даже в воде удается с лодки пристукнуть веслом, удар этот вернулся назад! Да еще, пожалуй, как сразу же поняла Сара Хохот, в значительно усиленном виде, собранном каким-то таинственным образом в более плотный заряд! Это было невозможно, но это произошло. И Сара ощутила теперь этот удар сама, всем своим существом, отрытым для магии, а значит, и незащищенным. Она попала под отраженное воздействие тех самых заклинаний и наговоров, которые только что с таким усердием и старанием создавала.
И требовалось некоторое время, чтобы она могла восстановиться, сумела прийти хотя бы в какое-то подобие нормы. Но что было хуже всего — значительная часть этого магического откатного удара по тому каналу, который теперь связывал Сару с Сероплатом, обратив мантикора в ее продолжение, в часть тела или в подобие оружия, сработал, передавая ему этот самый ступор, в котором она оказалась.
Сару как озарило. Она поняла, что случилось. На демонике были доспехи не просто старые, на нем были доспехи Корсуна! Древнего воина и короля, которые были заколдованы таким образом, чтобы отражать и прямые удары оружием, и даже довольно значительные формулы магического нападения, как получилось сейчас с ней, архимагичкой Сарой Хохот. Ходили слухи, правда никем не подтвержденные, что сделаны они были из кожи дракона, но в более древних манускриптах встречалось мнение, что их изготовили из шкур гигантских морских бродильников, которые когда-то расхаживали по поверхности моря, потому что самой магической структурой своей шкуры отталкивались от воды.
Но кто же знал, что Джарсин подстроит ей такую ловкую, такую совершенную ловушку — отдаст своему рыцарю доспехи Корсуна, которые, как было записано в некоторых книгах, у нее все еще имелись, и не истлели от времени, и оказались в таком вот превосходном
