Империя должна в этом деле оказать действенную помощь Парсу.
Князь Диодор сидел огорошенный.
– Больно сумма велика. – И чтобы отвлечься от огромности цифры, которую ему сообщил князь Притун, он повторил: – Оказать действенную помощь…
Князь Притун грустно кивнул.
– И незаметную, поелику возможно, потому что, если станет известно, что король лишился казны, от него не только солдаты и офицеры разбегутся, его запросто могут и власти лишить. Кому же охота служить за честное слово или даже за обещания короля? А это грозит всей имперской политике в этом регионе невиданными осложнениями, или даже… Сложность вот еще в чем, помимо политики, – посол вздохнул, – тут у нас, князюшка, запад, тут привыкли только монете верить, и давно уже привыкли. Так что, даже не этого ката, вора окаянного прошу тебя отыскать и поймать, но и деньги найти. Не мог же он, негодяй, такие деньги растратить, это даже герцогу Кеберскому не удалось бы, не говоря уж о менее известных кутилах.
10
Только и коснулась голова князя Диодора подушки, а уже над ним стоял куртье Атеном со слегка надменным и обиженным лицом, видимо, требуя, чтобы он поднимался. Князь хотел спросить его, мол, что случилось? Но тут же догадался, понял, что ничего не случилось, просто наступило утро.
– Твои уже поднялись, – сказал Атеном со своим странным рукво-феризским выговором. – И даже князь посол поднялся. – Он помолчал, чтобы Диодор усвоил это событие. – Вызвал меня, отдал распоряжение касательно вас.
– И что? – все же Диодор был еще не вполне проснувшийся.
И лишь тогда понял, да, его-то ребята улеглись все, как прибыли, а он посла Притуна ждал… Нужно было, наверное, послушать этого шевалье Атенома, не торопиться, и князя Притуна не вызывать с ассамблеи. Можно же было, ох, можно было отдохнуть, к местной жизни привыкая. Но теперь ничего другого ему не оставалось, как подниматься. И приниматься за очередные дела, хотя, что это были за дела, пока оставалось непонятно.
Свой путь они проделали, они были в Парсе, и чем теперь заниматься, как браться за дело?.. Но все уже было решено за него, и к счастью, от князя Диодора не зависело.
Перекусить тоже не вышло, их дормез, такой уютный на зимних западных дорогах, тут, в городе, в какой-никакой, а все же столице казался неуклюжим и громоздким, зато был уже заложен. Даже кони, кажется, слегка отдохнули в местных конюшнях, и топали ногами, привычно требуя отправляться дальше. Поэтому князь Диодор, не чинясь, перехватил кусок какой-то лепешки с намазанным на ней толстым слоем местного масла, присыпанного сухой петрушкой и какими-то еще сухими травами, и стал жевать уже в дормезе, где сидели все, включая Атенома. Стырь, впрочем, сел на козлы, вторым возничим, потому что ему-то полагалось знать, куда они поедут, да и не любил он сидеть с барами в тесноте, и еще при чужих. А чужим был Атеном, который, как тут же выяснилось, даже велел вчера не разгружать их повозку, а оставить, как было.
Поехали, сначала какими-то площадями, залитыми зимним, неярким даже в Парсе солнцем, потом сделалось темновато, и очень близко за окнами проплывали дома и стены незнакомой постройки, смотреть стало нечего. Диодор дожевал свою лепешку, и Дерпен молча протянул ему горячую фляжку, стало понятно, что воин сумел убедить местных, что им поутру не вино нужно, а горячий взвар. И он оказался выше похвал, был густым и сварен на грушах. Диодор с удовольствием и благодарностью выпил чуть не половину, прежде чем вернул флягу.
Атеном сидел в их компании как чужой, и совсем по-иному, куда более живописно разодетый, и даже пахнувший какой-то местной душистой водой. К тому же, он был хмур, угрюм и даже более высок лицом, чем вчера показалось Диодору. Все помалкивали, или не знали, как себя вести, или тоже все же не выспались.
С какого-то момента дормез вдруг стал крутить, и показалось, что их чуть не специально везут по самым неудобным дорогам, а затем… Завернули в такие запущенные и малолюдные улочки, что даже деревья стали появляться. Значит, решил Диодор, возможно, что и из города выехали. Проехали еще немного, где-то зачем-то постояли, снова тронулись.
Брусчатка, которой были вымощены центральные улицы и площади, давно кончилась, откуда-то пахнуло холодком, который меньше ощущался в городе, значит, догадка князя подтвердилась. Он хотел было постучать и остановить экипаж, чтобы посмотреть, где же они оказались, и лишь потом сообразил, что делать этого не следует. Все же они не на большой дороге были, их вез кто-то из обслуги посольства, а там наверняка знали, куда и зачем следует ехать.
И все же путь их длился долго, батюшка Иона даже стал растерянно вертеть головой, неужто Парс настолько велик, что вот они едут и едут, а места, куда они должны прибыть, не видно? Но тут-то они и свернули с дороги, пошли по более мягкому проселку, постояли, сбоку прокричали что-то, спрашивая, зачем и куда они? Сверху отозвался сиплый, незнакомый голос, видимо, второго, помимо Стыря, возчика, заскрипели ворота, они прогрохотали под низкими воротами, в которые дормез едва протиснулся, и сделав полукруг, остановились.
Это был дом, построенный по местной загородной моде, по сути – замок, с двором, с колодцем под низким навесом и стенами с трех сторон, обращенными к дороге. Сам дом, кажущийся забытым, замыкал двор с дальней от ворот стороны. Он сразу Диодору понравился, хотя и понятно было, что тут давно никто не жил, и за окнами угадывалась стылая по зимнему времени пустота.
При доме оказался какой-то привратник, тот самый, верно, что и спрашивал, кто они такие. Он стоял по старой солдатской привычке расправив плечи, выпятив грудь. Вот только стоять ему было трудно, потому что одна его нога, ниже колена, оканчивалась грязноватой и не очень аккуратно обструганной деревяшкой. Был он, как и все почти этим утром, хмурым, невыспавшимся, хотя по парским меркам время было уже не раннее, и оброс совсем по- руквацки окладистой бородой.
– Вот тут, князь, – сказал Атеном, – вам и предстоит жить. Дом, вернее отель этот принадлежит посольству, чтобы… – Он помялся. – В общем, для приема гостей. А так как вы
