— Открывай, парень, — приказал он твердым, ясным голосом.
— Ишь, открывать тебе, чужеземец? А не богато ли будет сразу вот так открывать? — спросило лицо из прорези.
— Если ты не откроешь, твой господин узнает, что по твоей милости он упустил весьма прибыльное дельце.
— С чего это прибыли по ночам к нам приходят? — снова спросил охранник с той стороны двери. В том, что это, по всей видимости, еще один из стражников, только подчиненный уже самому банкиру, теперь сомневаться не приходилось.
— Это следует тебе прямо тут объяснить? — вкрадчиво спросил Калемиатвель. Он тоже, как и рыцарь, подобрался, будто бы нащупывал на своем поясе оружие, а может, и впрямь нащупывал.
— Я же говорил, что поздно уже, — негромко пробурчал Хитвар. Он не знал теперь, чью сторону принять, может, стоило и за банкира вступиться, тогда, глядишь, от него какая-нибудь благодарность снизойдет. — Я же говорил, — убежденно повторил он.
Фран краем глаза заметил, что Калмет как-то очень аккуратно и на редкость незаметно сунул ему в ладонь монету. Это была немалая монета, но, пожалуй, все же помельче, чем та, которой оруженосец расплатился с мальчишкой из аптеки. И все равно, как ни крути, это была значительная плата за ту услугу, которую Хитвар оказал им, всего-то показав, где находится в городе лавка аптекаря и этот банк.
А может быть, и не слишком. Кто знает, какие у них тут нравы и сколько местных воров мечтают этот банк грабануть, поживиться за счет Бабы ал-Сулима или Гаруна Золотого?
Неожиданно лицо в прорези двери сменилось. Теперь на Франа и всех остальных смотрел гораздо более сильный, поживший и явно опытный в военном отношении орк.
— Вы с оружием, чужаки, — отозвался он, внимательно осмотрев всех разом, стоящих перед дверью. — Слуги пусть останутся там, а ты входи, офицер.
— Слуги пойдут со мной, кроме Хитвара, — ответил Фран. — Может так получиться, солдат, что мы у вас и заночуем.
— Безантус, это не простые ночные проходимцы, — неожиданно подал голос Хитвар. — Я бы на твоем месте открыл им.
— Ладно, — согласился орк Безантус, — открою. А ты, — он чуть повернулся к молодому служащему банка, — сходи-ка за Фаттахом. Пусть он с этими пришельцами разговаривает.
Дверь банка наконец-то почти беззвучно раскрылась, и рыцаря Франа Термиса, его оруженосца Калемиатвеля и Берита Гиену все же впустили внутрь. Почти тотчас же дверь за ними захлопнулась, и банковский охранник Безантус тут же сделал шаг в сторону, чтобы видеть всех разом, будто бы ожидал от них нападения.
Оглядев их еще разок, он чуть усмехнулся и сделал приглашающий жест. И все же шагать перед незнакомцами он не собирался. Фран про себя решил, что все эти переходы от чрезмерно частых поклонов к почти откровенной грубости и недоверчивости выглядели бы забавными, если бы дело не было таким серьезным. Ведь он определенно не мог обратиться в другую меняльную контору, не мог сходить к другому из местных банкиров, ему нужно было узнать как можно больше именно тут, и именно о Гаруне Золотом, владельце этого банка.
Для верности он и сам внимательно посмотрел на Безантуса. И тогда на него снова накатила волна всезнания. Он сумел увидеть этого орка, когда-то солдата, а теперь обычного охранника, сосланного сюда, в едва ли не самый мелкий и незначительный банк, чтобы… Чтобы скрыть что-то, что этот вот Безантус каким-то образом узнал?.. Раньше такое соображение не могло прийти в голову Франу, но теперь он, привыкая доверять своим необычным прозрениям, был в этом почти уверен.
Он даже вгляделся в эту странность, как на поле боя внимательно и старательно пробовал на большом расстоянии определить силы противника, с которым предстояло сражаться… Ему было ясно, что парня этого, Безантуса, как-то использовали, и он почему-то вышел из доверия. Тогда-то и пришлось его этой ссылкой изолировать, скорее всего, чтобы не возникло желания окончательно с ним разделаться.
Из темного угла прихожей, почти залы, в которую они вошли со двора, появился карлик, чуть повыше обычного роста для их породы, с жидковатой, спутанной бороденкой, не старый и не молодой одновременно, какой-то недокормленный, пожалуй что, и худой для его плотного от природы сложения. Разумеется, он тут же поклонился.
— Что будет господам угодно? — А вот угодливости в нем было так же мало, как ледников в пустыне.
— Подойдем-ка к какому-нибудь столу, Фаттах, — предложил рыцарь.
И когда этот карлик, не удивившийся даже, что люди, увидевшие его впервые, знают его имя, подвел их к столу у стены прихожей, Фран отстегнул кошель, бухнул его на столешницу из простого истертого дерева, даже не покрытого лаком или какой-нибудь мастикой, и предложил:
— Пересчитай.
Фаттах развязал горловину кошелька, выплеснул золотые, будто воду, перед собой и… У него отчетливо даже в том неярком свете, который освещал этот стол, задрожали руки. Он поднял лицо, в его неглупых, жестковатых глазах застыло изумление.
— Господин… — Карлик проглотил слюну, даже его тощенькая бородка мешала ему говорить. — Господин… э… Не знаю, кто ты и откуда, но такие деньги я не могу взять, э… без ведома моего господина.
— Я об этом догадываюсь, — сухо отозвался Фран Соль. — Тогда зови своего господина, мне не хотелось бы терять время.
Карлик соскочил со своего стульчика, он умел двигаться резво, когда волновался. Бросился в тот же темный угол комнаты, из которого незадолго до этого так важно и серьезно появился. Но прежде чем уйти, обернулся и почти закричал:
— Что с этими деньгами следует… э… сделать, господин?
— Это я расскажу достопочтенному Бабе ал-Сулиму.
Фаттах исчез, Безантус хмуро посмотрел на рыцаря, потом перевел свой строгий, едва ли не угрожающий взгляд на Калемиатвеля, который с деланным добродушием ему подмигнул, затем банковский страж быстро оглядел Берита Гиену. Вот тут он цыкнул зубом, да так, что гнолл попятился. Безантус так же хмуро усмехнулся и спросил своим низким, уверенным голосом:
— Не желают ли господа вина с дороги?
— Это было бы славно, — рассеянно отозвался рыцарь. Но все же добавил: — И принеси себе стакан, Безантус.
Орк кивнул.
— Не знаю твоего имени, чужеземец, извини.
— Называй меня рыцарем, Безантус, этого обращения будет
