неудачей, а сам при этом нанес довольно внушительный удар кулаком – только хлопок прокатился в утреннем воздухе.
Тогда бегимлеси развернулся и бросился чуть более расчетливо. Он бил ногами, пытался достать Квадратного прямыми ударами кулаков, пару раз даже пробовал клюнуть его… Когда эта атака закончилась, стало ясно, что старшина не пострадал. Он по-прежнему стоял шире и ниже обычного, по-прежнему был быстр, неуловим и при каждом удобном случае наносил встречный тычок.
Подробностей боя с такого расстояния видно не было, Пестель сделал движение вперед, но Ростик его остановил, почти грубо оттолкнув назад. Это имело смысл, если бегимлеси все разом бросятся в атаку, каждый метр пространства, отделяющий их, позволит сделать лишний выстрел, а то и не один. А кто знает, какой именно выстрел может их спасти?
Ростику самому очень хотелось посмотреть на то, что там происходило, но он не позволял себе расслабиться. Он ждал атаки, был готов к ней и знал – пока он готов, ее не последует.
Внезапно характер поединка изменился, бегимлеси, видимо, понял, что с приличного расстояния он достать человека не сумеет. Тогда он пошел в ближний бой. Тело пернатого, то и дело теряющего свои перья, почти слилось с бледным, гибким телом старшины. Пыль вокруг них закрыла все, что там творилось… И вдруг пыль разом улеглась.
Оказалось, что Квадратный сидит на спине пернатого и зажимает его длинную, подвижную шею локтем правой, поддерживая и помогая ей всей силой своей левой руки. Пернатый бился, словно сумасшедший, казалось, что он вполне умеет наносить удары назад и локтями крыльев, и шпорами ног, и даже совсем неплохо ему удавалось бить головой… Но каждый взрыв активности сопровождался затишьем, когда он вынужден был собираться с силами. И по мере того как старшина не отпускал своего противника ни на мгновение, стойко выдерживая все его удары, лишь иногда уворачиваясь, чтобы самые сильные щелчки клюва не приходились в лицо, эти затишья становились все дольше.
Наконец ноги пернатого стали подламываться, он оседал. Тогда Квадратный попросту стал давить, стараясь своим весом доломать его… Ростику не было видно, но он подозревал, что захват старшины стал еще сильнее, может быть, даже крушил позвонки шеи под поросшей тонкими перьями кожей…
Наконец вождь бегимлеси распростерся на земле. Он лежал, лишь иногда подрагивая, уже конвульсивно, даже не пытаясь наносить осмысленные удары, просто пробовал стряхнуть с себя этого ловкого противника… Но Квадратный не выпускал его из зажима. Он, очевидно, помнил о живучести куриц, о том, что даже с отрубленной головой иные из них принимаются вполне бодро бегать по двору. И он давил, лежа на противнике, обливаясь путом, тяжело дыша…
Ростик опустил бинокль, который тут же почти выхватил у него Пестель.
– Он победил, – сказал биолог.
– Ты здорово подсказал про шею, – сказал Ростик.
Потом он опомнился и поднял автомат. Пестель понял его, отдал бинокль и тоже поднял оружие.
В самом деле, лучшего момента для нападения и быть не могло. К тому же возникала возможность спасти своего командира, вырвать победу, уже упущенную им… Но пернатые даже не думали об этом. Они странно приседали, один за другим, словно делом чести было повторить жесты умирания их вождя. Оружие их опускалось к земле, головы странно втягивались в грудь, под перья, юбки их касались земли…
– Что-то он уж очень долго его душит… – проговорил Пестель.
И словно бы в ответ на эти слова в воздухе отчетливо разнесся сухой, твердый, резкий звук. Как ветка сломалась.
Тело бегимлеси под Квадратным дернулось и замерло – пернатому сломали шею.
Квадратный поднялся, нетвердо, словно пьяный, пошел к своим. В пыль за ним капала кровь. Но он шел, а пернатый остался лежать, и каждый понимал, что он может пролежать тут вечно или пока его не обглодают стервятники и шакалы.
И тогда Квадратный сделал такое, чего Ростик от него никак не ожидал. Он вдруг повернулся, причем ноги его заплелись, и он чуть не упал. Но он справился, стал над поверженным врагом, выпрямился и медленно, торжественно поклонился его телу, всему войску пернатых, которые смотрели на него, всему этому странному народу.
Потом он опять попробовал идти, а пернатые вдруг стали выкрикивать что-то. Это не были, конечно, приветствия или что-то связанное с восторгом перед победителем, но в них звучало такое чувство, что даже Ростик опустил автомат. Стало ясно, что атаки не будет, ее просто не может быть – люди победили.
Мельком Ростик подумал, что, возможно, они бы атаковали, если бы бой был менее захватывающим, или длился чуть дольше, когда они совсем уже завелись бы для драки, или если бы их вождь победил… Но все получилось так, как получилось, и они выжили.
Шагов за двадцать до их стоянки Квадратный все-таки упал, но это значения уже не имело. Ростик с Пестелем подняли его, отнесли и уложили на один из спальников. Ростик спросил:
– Ты сможешь привести его в порядок?
Пестель посмотрел на иные раны, на глубокие, сделанные, наверное, клювом дыры в мускулах на плечах и обнаженной груди старшины… Это были не порезы, а именно дыры, ямки, постепенно заполняющиеся кровью и сукровицей. Боль от них, вероятно, была жуткая…
– Вообще-то, как ни странно, очень глубоких травм не видно, – подвел итог своему осмотру Пестель. – Может, и справимся, если у нас будет пара дней передышки.
– Будет, – твердо ответил Ростик.
