– Вот ты и пойдешь старшим, справишься? – спросил он.
– Куда пойду?
– На пост, который у парка загорает.
– Да как же я… Их же там пять морд.
– Не один пойдешь, деревня! – подсказал Чернобров. – Возьмешь в подмогу пятерых арбалетчиков, еще пятерых автоматчиков, на всякий случай, и вперед.
– А, ну… – Белобрысый задумался, посмотрел еще раз. – Можно, только нужно точно время знать. Вдруг скрытно не получится, тогда будет важно, чтобы стадионных не переполошить.
– Может, ты и прав, рисковать не стоит… Так, мы начнем первыми, а ты сразу поддержишь и на постовых у ворот в парк навалишься. Задача – не дать им во фланг атакующим ударить, солдаты у нас – не очень, от флангового огня залечь могут… Чтобы выйти на рубеж атаки, у тебя двадцать минут, больше дать не могу, время дорого. Вопросы?
– Какие вопросы… – Солдатик выпрямился, аккуратно прячась за стенку между окнами, козырнул, а потом согнулся и на корточках, переваливаясь как гусь, убежал куда-то вниз.
– Пост у прудика, Чернобров, снимать тебе. И скрытно, чтобы они батальон не засекли.
– Сниму, не сомневайся, командир. Вот только…
– Что?
– У меня же вот эта бандура, – и шоферюга провел рукой по бронебойному ружью, которое лежало между ним и Ростиком. – Я бы хотел…
Ростик выволок из кобуры, сдвинутой, как у фронтовиков, на правый бок, почти на спину, «наган». Он и не помнил, как у него этот револьвер оказался, кажется, перед боем у обсерватории ему всучила его вместе с кобурой одна из теток.
– Бандуру отдай кому-нибудь. Вот, возьми револьвер… Мне пока и карабина хватит.
Револьвер Черноброву понравился.
– А кобуру? А запасные патроны?
– Дело кончишь, вернешь, – твердо ответил Ростик, расстегивая ремень. – И запомни, патронов немного, нахально не стреляй.
Чернобров вздохнул.
– Жадный ты, – он усмехнулся. – Но это и правильно.
Склонившись в поясе, волоча свою «бандуру» по полу, он ушел, покряхтывая от натуги. Ростик проводил его взглядом, потом снова стал осматривать кусты, поле стадиона, запасное поле, которое несколько поколений мальчишек утоптали до плотности бетонного покрытия, трибуны с той стороны… Была, конечно, еще пара одиночных постовых, но принимать их в расчет не следовало. Гораздо опаснее были, наверное, сами пурпурные, которые сновали между своими машинами, отчетливо подготавливая их к отлету. Эти могли вжарить из верхних башенок со спаренными установками… Нет, большой стрельбы от них тоже не будет, потому что большинство этих установок закрыты другими же лодками, которые совершенно неправильно, как забытые впопыхах детские кубики, разбросаны по всему открытому пространству стадиона. Они смогут стрелять, только если взлетят…
Значит, нужно не давать им взлетать. Нужно сразу же захватить как можно больше лодок, тогда они точно не взлетят. Это значит – атака в темпе спринта и огонь сзади, через спины на поражение по взлетающим пурпурным.
Ростик, стараясь остаться незаметным, выполз из комнаты и спустился на площадь перед водолечебницей. Тут находилось уже гораздо больше народу, чем при штурме райкома. Должно быть, успех подогрел многих вояк из толпы, которая следовала за батальоном. Ну, что же, пусть так и будет, решил Ростик.
Построив батальон, он приказал ему разделиться на две части. Одна, наименее боеспособная, должна была атаковать из-за лечебницы. В этот отряд Ростик определил почти всех, кто вряд ли мог выдержать напряжение настоящей схватки. Во второй отряд попала остальная, уже обстрелянная часть батальона. Эти люди знали, как себя вести в бою, им не нужны были даже взводные.
Несколько раз приказав, что первым в бой вступает именно его отряд и по его команде, Ростик объяснил необходимость скрытой подготовки атаки и повел людей, даже не оборачиваясь.
А зря. Потому что все пошло совсем не так, как он планировал. Те, кто должен был нападать из-за лечебницы, попробовали действовать, как солдаты Ростикова батальона, и их, конечно, заметили. Пост у пруда поднял стрельбу, со стадиона на помощь своим явилось около тридцати стрелков, большая часть из которых оказалась автоматчиками.
Без всякого труда они изрядно потрепали тех освободителей, кто застрял у лечебницы, но в этой перестрелке они не заметили остальную часть батальона. И вот когда стрельба у пруда стала уже затихать, Ростик понял, что дальше без боя они не продвинутся. Но и то, что им удалось подобраться метров на сто пятьдесят к трибунам, было на удивление удачно. Осмотрев еще раз застывших без движения солдат, Ростик выложил на ветку кустика перед собой карабин, щелкнул затвором, загнав в ствол патрон.
– Передать по линии, атака после выстрела, – проговорил он шепотом, повернувшись налево, потом то же самое повторил направо.
По кустам и деревьям прокатился ропот, чуть более громкий, чем хотелось бы. Но приказ этот был сейчас важнее, чем скрытность и тишина. Ростик дождался, пока все вокруг стихнет, а потом посмотрел на часы. Он обещал ребятам у парка двадцать минут…
