– Они хотят не разнести, а оставить тех, кто может только работать, как случилось тут, на бумажной фабрике.
– Тогда без дополнительных силенок нам – хана, – отозвался Антон. – Не эти, так другие добьют.
Помолчали. Ким повернул гравилет к Бумажному холму, но Ростик попросил его зайти теперь на холм пернатых с востока, прямо из степи позади их позиции. Ким проделал это механически, как машина, его сознание было поглощено обдумыванием только что полученной информации. Наконец он озвучил свое состояние:
– Что ни говорите, а летуны – их главная сила.
– Главная, потому что умеют летать, и тебе с ними драться, – отозвался Ростик. Цифры превосходства пернатых давили и на него, но ощущение, что это еще не все, не оставляло.
– А тебе – не драться?
– Я пехтура, против меня только пятнадцать тысяч наземных пойдет.
Картина с этой стороны выглядела опять по-новому. Четко, очень наглядно по сторонам выделялись ряды с кострами, разведенными, так сказать, военно-воздушными силами бегимлеси, а между ними седлал холм главный лагерь пехоты. А вот от него на восток горели костры, расположенные более плотно и беспорядочно. Они казались какими-то слегка другими, хотя что составляло их чуждость, догадался не Ростик, а Антон.
– Знаешь, эти… другие костры, они принадлежат диким бегимлеси. Тем, которые тебя из Водяного мира изгнали. – Он помолчал, потом нехотя добавил: – Их, оказывается, тоже привлекают, когда хотят создать перевес сил.
– А может, они наемники? – неизвестно кого спросил Ким.
– Пусть наемники, и что тогда?
– Тогда легче, – решил Ким.
– Как ты сам говоришь – шиш тебе. Во всем мире наемники самые дрессированные и сильные вояки. Так что на легкость не рассчитывай, – завершил дискуссию Антон.
– Утешил.
– Согласен, – отозвался и Ростик. – Сам хотел то же самое сказать.
– Что же делать-то? – распереживался Ким. – Что делать?
Ростик знал это состояние друга. Он казался запаниковавшим, потерявшим нить событий, готовым бросить все и бежать… Это была чистая игра. Как раз во время таких состояний Кима и приходилось удерживать от глупостей. Он был готов броситься на десятерых с кулаками. Один раз, когда на Кима это нашло, он на спор влез на фабричную трубу по таким старым скобам, по которым уже лет двадцать не решались лазить даже настоящие монтажники.
Поэтому Рост предложил:
– Давай тихонько обойдем их лагерь сзади еще раз. Только иди над самой травой. Антон, поищи, там в башенке где-то ракеты должны быть.
Антошка наверху завозился, как мышь в амбаре. Наконец отозвался:
– Нашел. И много. Откуда они у тебя, Ким?
– Когда кого-то спасать вылетаем, я всегда на складе под завязку беру, вот и накопились.
– Антон, – позвал Рост, – как скажу, так стреляй. Только смотри, чтобы они не поняли, откуда мы ее пустили. Обстреляют еще, а нам это – ни к чему.
Ростик представил, что под ними не просто тьма, а нечто угрожающее, что обязательно нужно увидеть, чтобы не бояться… Нет, не то, не бояться, а… Может быть, просто увидеть?
– Антон, давай!
Ракета вылетела не ввысь, а здорово вбок, это помешало понять, что происходит, но ее света было все-таки достаточно – внизу, прямо под ними, в высоченной траве – лишь одни головы и копья торчали, – двигались колонны диких пернатых. Направлялись они, конечно, к светящемуся впереди бивачному холму главной армии бегимлеси.
– Вот это да! – крякнул Ким. – Даже травы под ними почти не видно.
– Антон, отойдем чуть южнее и снова попробуем.
Отошли километров на пять и снова пустили ракету. На этот раз идущих к главному лагерю пернатых было еще больше.
– Ты как догадался, что они тут… в темноте копошатся? – спросил Антон.
– Воевал с ними за торфоразработки и знаю, что и как они делают.
– К утру их будет тысяч сорок, – отозвался Ким. – Но из них, как мы посчитали, только пятнадцать – организованные бойцы, остальные – дикари.
– Еще неизвестно, кто лучше дерется, – отозвался Антон. – Они хоть и без пушек, но, если до нас доберутся и пустят в ход свои… Что там у них, Рост, я что-то плохо помню?
– Ружей мало, в основном тесаки и копья, а сзади идут пращники. Лучников и арбалетчиков я не видел.
– Не видел лучников? – Ким был мрачен, его голос даже ниже стал от напряжения. – Ну,
