кончается топливо, сходить за ним в самый хвост антиграва он не мог, потому что был привязан. Пришлось Ростику подниматься и самолично тащить полотняные мешочки с таблетками к котлу. Шипирик тем временем сидел в кресле второго пилота, следил за Джаром и время от времени выкрикивал Росту приметы местности внизу.
Потом Рост и сам разок слазил к Джару и показал ему по карте, куда и как именно следовало лететь. Тот покивал головой, показывая, что все понял, но не произнес ни слова. А Росту как раз с ним хотелось бы поговорить, объяснить, что он не враг ему, Джару, пилоту, с которым у него сложились такие отношения, что если бы не они, он бы в какой-то момент не выдержал одиночества. Но объяснить это было сложно, да и не к месту. Вот он и не сказал ни одного лишнего слова, как и сам пилот. Да и не следовало этого делать, иначе чегетазуры из жестокости могли что-нибудь с ним сделать после возвращения…
Рост понял, что дремлет, неудобно привалившись к обшивке антиграва, когда Пинса неожиданно проговорила на очень отчетливом едином:
— Тебя отдадут бонокам, и они сделают из тебя «овощ».
— Ага, боноки — это те прозрачные, которые воюют против вас? Я видел их разок, мне они понравились, их даже вас-смеры боятся.
— Когда боноки стреляют, они опасны. А вот когда они хотят кормиться, они… Обволакивают существо своими телами, и оно становится никем. Словно и не было его никогда.
— Но они же стреляли в ваших, — не понял Рост, должно быть, от слабости.
— Они воюют как наемники за того, кто платит. — Пинса открыла на миг глаза и посмотрела на Ростика. — Неужели ты думаешь, у нас нет своих боноков?
На том разговор и закончился. Рост встряхнулся после сна, заставил себя подняться, потянулся, выглянул в окно. Они летели уже над невысокими деревьями, которые обещали лес, темно-зеленой стеной встающий впереди. Помимо своего мрачного величия, он грозил новыми, возможно, даже более опасными испытаниями, чем все то, что Рост оставил за собой.
Почему вдруг Пинса заговорила? Ростик снова уселся, еще раз проверил свой пистолетик — три патрона, малый калибр. Но и это оружие было еще вполне пригодно, чтобы сыграть свою роль, если в этом возникнет необходимость. Рост посмотрел на несупену. Она снова закрыла глаза, как-то слишком уж демонстративно. Рост задумался.
И неожиданно осознал, что напряжение, которое испытывала Пинса, нарастало. Действительно, они ушли уже достаточно далеко, чтобы прервалась поддерживающая ее связь с Савафом. Она осталась в одиночестве. А для ментально развитого существа, каким была несупена, это было очень необычно, даже страшно. Возможно, они такими здоровыми кораблями и путешествуют по Полдневным океанам, потому что не способны отрываться от себе подобных, вяло подумал Рост.
Или дело было даже не в количестве ее соплеменников, какими бы они ни были, и не в ментальной поддержке Савафа… А просто антиграв входил в зону, где начиналось что-то еще, враждебное чегетазурам и несупенам, что приходило от существ не менее сильных, чем весь синклит каменных гигантов Вагоса и других близких городов. То есть у чегетазуров, какими бы непробиваемыми они ни казались, имелись враги. И их приходилось опасаться, причем так, что Пинса не могла сдержать свой страх.
Даже ее мозги стали вполне доступными. В них сейчас творилось что-то невероятное. Пинса представляла нечто, что заставило Ростика долго-долго смотреть на нее, чуть ли не разинув рот. Если бы хоть малая часть этого хаоса попала в его сознание, кто знает, возможно, он начал бы действовать, не задумываясь, и, конечно, очень жестоко по отношению к ней, к Пинсе. Но как раз свое воздействие на него она очень жестко контролировала.
Эта пертурбация каменной несупены была… Да, была как-то связана с металлом. И снова, как когда-то, когда Рост только учился своим предвиденьям, он понял, почему в этом мире такое значение имеет металл. Не только по причине его редкости… Как раз чрезмерно редким в Полдневье он не был, если принять во внимание способность местных моллюсков выращивать металлические шрапнелины. Это было отражением извечной, длящейся миллионы лет войны за главенство в Полдневной сфере.
Знать бы, что хуже — эти пурпурные или то, к чему мы летим, подумал Рост. И тут же сообразил, что мыслит в нормальном, вполне доступном Пинсе режиме, а не в «подвальном» регистре. Она даже слегка уколола его порывом своего внимания. Она за ним следила не менее внимательно, чем он за ней.
Ростик тут же, почти автоматически, принялся «маскироваться». Обратив все свое внимание на самые незначимые фрагменты действительности, например, на то, что он, Ростик, обычный человек, улетает из города, набитого невиданными существами, на гравилете с ручным приводом и попутно ведет беззвучную телепатическую дуэль с каменной глыбой, которую взял в заложники…
Нет, маскировка все равно выходила не слишком удачной, Пинса спокойно отметала ее и узнавала о нем, может быть, даже больше, чем за все их прежние контакты. Следовало менять тактику.
Рост поднялся на ноги, сходил к пилотам, убедился, что там все нормально. Правда, Джар изрядно выдохся, может быть, от вынужденного обжорства, но Шипирик ему помогал, да и сам пурпурный был не из таких слабаков, чтобы не выдержать перегон в пять сотен километров. К тому же на обратном пути у него, скорее всего, будет возможность отдохнуть. Присядет где-нибудь и сменится или хотя бы свежего помощника получит и снова поведет свою машину… если, разумеется, Пинса ему позволит. А она могла натворить разного, в том числе и от злости. Ведь как бы это дело ни рассматривали разные ее начальники, ее путь наверх, к положению чегетазура, теперь безнадежно омрачен…
Рост услышал чей-то смех и лишь тогда понял, что сам же и смеется. Все-таки его побег из Висчен-Ца потребовал от него гораздо больше сил, прежде всего ментальных, чем он подозревал. А рассмешило его соображение, что они еще даже не предполагают, с чем встретятся в лесу, к которому приближаются, а он уже едва ли не сожалеет о карьере Пинсы.
Деревья внизу стали почти так же высоки, как в лесу дваров. Нет, все-таки пониже, не больше разросшихся витых тополей, которые теперь росли около Боловска. До основного лесного массива оставалось еще километров двести, при той скорости, с которой, кажется, летела их машина, они должны были достигнуть его часа через два с половиной. Но что-то со всем этим было не в порядке… Или Рост так накручивал себя от слабости?
— Рост-люд, — зазвучала в его сознании Пинса, — посадка в лесу невозможна. Поэтому ты должен…
— Я ничего не должен, — разозлился Ростик: уж очень обидным ему показалось на миг, что несупена его по-прежнему контролирует. — А если и должен, то не тебе.
— Пришло время выполнить твое обещание, или ты не намерен?..
— Ты меня совсем за дурачка принимаешь, Пинса? Посадка в любом лесу возможна, мне уже приходилось это делать. А деревья… прикроют меня от крейсеров, которые тащатся за нами.
— Пусть так, — Пинса, кажется, немного отвлеклась от своего страха. — Тогда попробуй ответить — как далеко ты намерен углубиться в лес?
Оказывается, они разговаривали вслух, потому что Шипирик пришел из кабины и с интересом к ним приглядывался. Да и Джар неожиданно заговорил:
— Я ни разу не совершал посадки в лесу… Между деревьев. Думаю, это может и не получиться.
