лучше других, теперь не смогла бы кормить ещё и четверть сотни людей.
К вечеру следующего после вылета из Задоры дня, однако, стало ясно, что летающие рейдеры Империи всё-таки приблизились к ним на семьдесят миль, а ночью Трола неожиданно разбудил Ибраил.
Трол сел, протирая глаза от сна, пытаясь понять, что происходит на корабле. Но вокруг ничего не происходило, всё было довольно спокойно, только биение барабана, синхронизирующего работу гребцов, было каким-то усталым и медленным. После почти недельной работы на корабле Трол уже автоматически умел определять его темп, даже не прислушиваясь к этому всепроникающему, низкому звуку.
— Ты чего? — спросил он мага.
— Они поймали попутный ветер, — оповестил его Ибраил, — и теперь находятся всего- то милях в тридцати.
— Для атаки ещё далеко, — сказал Трол.
— Если не учитывать магические возможности, — не согласился Ибраил.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю, — маг откровенно смутился. — Лучше одевайся, вооружайся и слетай-ка на разведку.
— Что я должен разведать? — опять не понял Трол.
— Как приспуститься и пойти в нижних, дующих тут довольно сильно ветрах, используя паруса. Иначе завтра к полудню они нас непременно нагонят.
Трол оделся и вышел на палубу. Звёзды на небе, видимом из-за края нависающей над кораблём оболочки, были уже почти знакомыми — это были горные, лунгмийские звёзды. Но до самой Новолунгмии ещё следовало пройти миль шестьсот, а это значило не менее чем два с половиной дня пути. Возможно, даже три. И в тридцати милях сзади — враг. Да, маг был прав, следовало не перескакивать через горы по верху, а снизиться, поймать попутный ветер и уйти на таком же рывке, какой для того, чтобы их нагнать, использовали имперцы. «Вот только как я найду, — подумал Трол, — эти самые попутные ветра?»
Но делать нечего. Выпив кружку горячей, почти кипящей воды с какими-то травами, приготовленными для гребцов, чтобы им легче было работать, из постоянно стоящего на огне котелка, Трол поправил мечи и полез вверх по вантам. С собой он на всякий случай прихватил пару отборных кусков солонины с репой.
Взобравшись по канатам на оболочку, он отыскал в темноте свою Дору и принялся безжалостно её будить, как незадолго до этого его самого разбудил маг. Фламинго долго не хотела вытаскивать голову из-под крыла, а когда всё-таки вытащила, то не думала открывать глаза. Но Трол настоял, отыскав клюв птицы и запихнув в него заготовленное угощение.
Птица удивилась, но с удовольствием приняла угощение. Другие фламинго, разобравшись в происходящем, тоже стали требовать у Трола свою долю, но сейчас было не до них. Наконец Трол подтянул подпруги, обхватывающие шею птицы, которая всё норовила убедиться, что вся вкуснятина в руках человека закончилась, взобрался в седло, закрепил страхующие его ремни и, наконец, взлетел.
Только в воздухе Трол неожиданно сообразил, что ткань оболочки под его ногами почти не пружинила. Оказалось, пока они пересекали пустыню с птицами наверху, оболочку каким- то образом укрепили, сделав вполне надёжные верёвочные маты под каждой птицей. Это позволяло им и легче держаться на корабле, и уменьшало вероятность того, что фламинго всё-таки повредят ткань. Да и людям было легче теперь ходить по макушке летающей машины. Сделала это, без сомнения, Келга. Правда, оставалось непонятным, когда же девушка спала и восстанавливалась, чтобы работать, но на этот вопрос у Трола не было ответа. И он сомневался, что на него ответила бы сама Келга. Впрочем, не исключался вариант, что с матами ей помогал Корк, уж он-то был мастером во всём, что касалось верёвок, канатов и работы с ними.
Тролом, как иногда бывало, когда он оказывался в воздухе, овладело удивительное ощущение свободы. Он дышал полной грудью ветром, что бил ему в лицо, радовался тому, как легко набравшаяся сил за последние дни Дора слушается его приказаний, и восхищался тем, что перед ним расстилается такой прекрасный, ни с чем не сравнимый простор… Это было здорово!
Дора тоже развеселилась, она сама вдруг попробовала подняться повыше, а потом спикировала, да так резко, что Трол отчётливо почувствовал, как начинает зависать над седлом, удерживаемый лишь ремнями. Он даже решил было выровнять полёт, опасаясь, что фламинго врежется в какой-нибудь из склонов, тем более что все они, покрытые глухими лесами, были почти неразличимы в темноте, но птица была не глупее его, да и высоту чувствовала куда острее, а потому вышла из пике, когда до верхушек деревьев оставалось ещё футов триста. Теперь они могли выслеживать воздушные потоки, в которых нуждалась их «Некрасавица».
Сначала Трол отлетел от корабля миль на десять, это оказалось не очень легко, потому что сам корабль всё время нагонял его довольно уверенно, делая узлов восемь или даже десять. Потом он отошёл от курса «Некрасавицы» влево, миль на двадцать, внимательно слушая воздух, который гудел от изумительно сильных и уверенных рывков его птицы на каждом взмахе. Но тут воздух почти стоял на месте, лишь в редких проплешинах между лесами поднимался, да и то — едва ощутимыми токами.
Подумав как следует, Трол определил, что впереди почти на сотню миль не было ни одного ветреного участка, по крайней мере, на этой высоте. Поэтому, преодолевая сопротивление уже подуставшей Доры, он заставил её повернуться, пересёк курс корабля и ушёл вправо.
Дора уже изрядно измоталась, когда он неожиданно почувствовал антициклон, расположившийся где-то над самым побережьем Северо-Западного океана. Он был велик настолько, что его крайние вихри проносились всего в сорока милях от «Некрасавицы», причём в нужном направлении, к Новолунгмии. Покрутившись ещё немного, Трол удостоверился, что более надёжных ветров не обнаруживается, и принялся поднимать Дору повыше, одновременно сбросив напряжение и скорость полёта, чтобы птица зря не выдыхалась.
Практически он направлялся к кораблю с упреждением, ожидая, что тот сам нагонит его, надеясь, что его сильная и умелая Дора сумеет оставаться в воздухе достаточно долго, чтобы это произошло. Птица выдержала, а вот Трол, истратившись на всех этих попытках определить перемещение воздушных масс, задремал и чуть было не упустил момент, когда к кораблю требовалось уже лететь почти напрямую.
Но Дора и тут не подвела. Она сама так рванула, что Трол, ощутив резкую смену ритма её взмахов, проснулся. Когда в первых, самых ранних лучах солнца они приближались к кораблю, Трол попробовал было недоумевать, почему Ибраил, такой искусный маг, не мог определить этот антициклон на расстоянии. Так ничего и не сообразив, он догнал корабль, и Дора с воплем облегчения, под поддерживающие выкрики остальных фламинго, рухнула сверху на свой верёвочный мат, закрывающий оболочку «Некрасавицы» от её когтей.
Трол сбросил ремни, он немного замёрз и делал это так медленно, что к нему успела подняться Келга. Она не спросила, куда и зачем он летал, а принялась тут же успокаивать Дору, обещая ей и усиленный рацион, и тёплые попоны, которые не давали разгорячённым птицам замёрзнуть после долгих перелётов.
Трол спустился на палубу, почти привычно перебирая снасти летающего корабля. Тут уже оказались маг, принц и Корк, они вглядывались в него, словно именно от Трола теперь всё и зависело. А впрочем, наверное, так и было. Потому что принц, не здороваясь, выпалил:
