Он и в самом деле направился к дверям, через которые вошёл в этот зал полчаса назад. Но по дороге вдруг передумал, вернулся и забрал с собой Бесконечный Мешок. Желтоголовый знал, что Хифероа возражать не будет.
Глава 9
Едва Лотар добрался до лагеря, как на него напал жуткий голод. Он мог бы, кажется, сожрать быка. Но прежде чем Желтоголовый нашёл выход из замка Хифероа, отрастил себе крылья, прошёл лабиринт силовых полей и спустился на каменный карниз, где они разбили лагерь, Сухмет уже обо всём догадался и приготовил горячую как огонь похлёбку из мяса убитого накануне яка, каких-то сухих корешков и растопленного снега.
Лотар выхлебал две полные миски с сухарём, чего с ним уже давно не случалось, и пожевал мяса, рассказывая о том, что с ним произошло в замке Хифероа.
— А выбирался уже просто. Драконы выдохлись, остальные от шума, который они подняли, разбежались. Пока шёл к выходу, я никого не увидел, — закончил он своё повествование. Это была чистая правда. “Всегда бы так всё кончалось”, — подумал про себя Лотар.
Виана посмотрела на него огромными жёлтыми глазищами белой волчицы и облизнулась. Она тоже только что сгрызла кусок мяса с костью, и движение это было вполне естественным. Но Желтоголовому почудилась в нём какая-то странная гримаса — то ли насмешка, то ли подавленный вздох сожаления. Он мотнул головой, отгоняя от себя наваждение. Если бы Ду-Лиа хотела, она бы сказала ему всё словами, без всяких недомолвок и облизываний.
На Рубоса этот рассказ произвёл самое хорошее впечатление. Он вскочил с одеяла, на котором сидел, слушая Лотара. — Ну, если всё понятно, отправляемся в тайг? Сухмет, а за ним и Ди послушно кивнули и принялись сворачивать лагерь. Им в самом деле следовало отправляться в тайг.
Этот огромный, ни на что не похожий, простирающийся на тысячи вёрст северный лес, о котором рассказывали самые жуткие, самые небывалые истории, считался у степняков практически непроходимым и поглотил без следа экспедиции, караваны и даже целые племена и народы. Дорога туда большой радости не сулила. Но делать было нечего. К тому же Лотару показалось, что Сухмет, следивший за сознанием Хифероа, пока он рассказывал, ещё внимательней, чем сам Желтоголовый, уже определил точку в немыслимых пространствах тайга, которую белобородый маг назвал курганом Одноглазой Амазонки.
И в любом случае им должно было помочь то, что путь их лежал к истокам Ура — действительно немалой реки, о которой даже Рубос, мало бывавший в центре Северного континента, кое-что слышал.
С самого начала лес оказался негостеприимным. Им пришлось голодать. Съев всё мясо, они попробовали поохотиться, но даже Сухмет со своими магическими способностями на десятки миль в округе не мог обнаружить зверя крупнее мыши. К концу недели, когда кончилось даже Сухметово месиво, пришлось отваривать ремни, отыскав заросли сухих кустов для костра.
Хотя Сухмет и уверял, что они получились совсем неплохо — можно было пожевать и кое-какие куски даже проглотить, Азмир стал жаловаться, а Рубос — ругаться.
На третий день голода они уже ослабели и смогли пройти не больше двадцати миль. К счастью, безжизненный лес сменился горным — низкорослым, густым и засыпанным снегом. Здесь уже водилась кое-какая живность. Сухмет нашёл гнездовья каких-то странных голубей, и они с удовольствием набили почти две дюжины небольших, чуть больше кулака, птиц. Они понимали, что после долгого голода лучше не набрасываться на еду, но наелись до рези в желудке. После роскошного ужина они встали очень поздно и едва смогли шевелиться.
Азмир предлагал запасти ещё птиц в дорогу, но Сухмет ему объяснил, что теперь голодные времена кончились. Хотя бывший предводитель бандитов ему не поверил, к вечеру этого дня они и в самом деле вышли к великолепному горному озеру. Здесь было полно рыбы и бесчисленное количество перелётных уток, гусей и лебедей. А вода в нём хоть и была ледяной, но сверкала такой чистой голубизной, что Лотар не удержался, трансмутировал себе жабры и поплавал под водой, как настоящая амфибия.
Это привело Азмира в ступор. Он просто не мог поверить, что человек, рядом с которым он жил почти месяц, оказался способен на такое. Вечером пустынник отсел на некоторое расстояние от костра, опасаясь, как бы что-то подобное не учинили и Рубос с Сухметом. Старику пришлось насылать на бывшего грабителя чары утешения, и только после этого пустынник стал вроде бы отходить и даже меньше боялся волчицы.
На берегу озера они отдыхали целый день, Лотар почувствовал, что это необходимо. Да и распылить ауру странников было легче в покое, на привале. Лотар, правда, выразил сомнение, нужно ли это, но Сухмет даже спорить не стал, а молча сел, глядя на заходящее за покатые горы солнце, и принялся за дело, чтобы очистить их от “зелени”.
К исходу следующего дня они подошли к террасе, которой заканчивалось огромное плато. Открывшийся вид был так прекрасен, что они почти час смотрели на голубой простор, на зелёный ковёр леса, лишь изредка прерываемый жёлтыми песчаными языками близкой пустыни и сверкающими, как серебро, мелкими озёрцами, да жевали рыбу, которую накоптил Сухмет.
Спуск занял почти два дня, потому что терраса, как ни странно, оказалась высотой более тысячи футов, предложение Лотара перенести всех на крыльях было встречено скептически, а тропинку, ведущую вниз, они нашли не сразу. Когда они спустились, на них сразу навалилась жара. Как и полагалось по календарю, тут стояло лето.
В течение следующей недели они одолели расстояние чуть не в три раза большее, чем за месяц блуждании по горам. Для Рубоса тридцать — сорок миль с одним привалом в день оказались чрезмерной нагрузкой. Обычно жизнерадостный, мирамец выглядел погасшим и равнодушным ко всему на свете. Лотар уже в который раз подумал, что его друг заметно сдаёт.
И когда все уже стали подумывать ещё об одном дне отдыха, они вдруг вышли к морю. Но Сухмет со вздохом учителя, уставшего объяснять очевидное, пояснил:
— Это не море, это Великое Озеро. Начало Северного континента, если вы соблаговолите вспомнить карту.
Лотар вспомнил карту: Северный континент и в самом деле начинался с огромного солёного озера, в которое впадало более тысячи рек и речушек, текущих как с гор, так и из тайга. Кстати, река Ур тоже впадала в него.
Это озеро делило не очень широкую перемычку Северного континента, упирающуюся туда, где сходились все четыре континента мира, на две изрезанные, почти кружевные полосы земли, где располагался десяток княжеств и государств, непрерывно выясняющих друг с другом отношения. Зато в северной части озера начинался уже тайг, и тот берег озера никому, кажется, не принадлежал.
Итак, им предстояло пройти через десяток воинственных княжеств, и Лотар с уверенностью заранее мог сказать, что это невозможно. Но Сухмет, который поймал эту мысль Желтоголового, лишь усмехнулся. У него уже всё было продумано.
Там, где они сейчас оказались, вдоль рек появились деревни. Лотару показалось, что жить тут можно было бы и хуторами, как жили в северных степях, но Ди, который лучше знал местные нравы, не очень отличающиеся от нравов северной части его родной Поднебесной,
