пятьдесят, а местами и больше. И водоросли эти создавали такой привкус воды, что отчетливо возникало ощущение удушья.
И каково же было его удивление, когда он увидел, что тут трудилась, возможно, уже много дней, некоторая группа викрамов, не самого опрятного вида, не подчеркнуто увешанная оружием, то есть не солдаты, а скорее – работяги, которые пробивали в водорослях зигзагообразный коридор, подобно тому, как саперы делали проход в минном заграждении в войнах на Земле.
Они расчищали этот коридор старательно, вырывая ядовитые водоросли с корнем, орудуя в перчатках и каких-то наглазниках. По крайней мере, именно так Рост решил называть приспособления, которые прикрывали морды работяг спереди довольно причудливым образом. И все равно, понаблюдав за викрамами полдня, Ростику стало ясно, что более трех- четырех часов в день… пропалывать защитную полосу викрамы не в состоянии. У них распухали жабры, у них покрывались волдырями руки и животы, они начинали вести себя неуверенно и нескоординированно, как отравленные «алмазной звездой» бегимлеси. Тогда они откатывались назад, в чистую воду, чтобы прийти в себя.
Труд этот был достоин уважения, но это же значило, что викрамы… Да, что они определенно готовились к прорыву в море. Переговорщик не соврал. Поэтому следовало понять, что творится в городах викрамов, куда прежде касаток не пускали. Тем более что Ростик, кажется, придумал, как ускорить выдачу оружия рыболюдям.
Он вошел в город викрамов почти спокойно, ну, если не считать полсотни вооруженных человеческими же ружьями стражников, которые держались около него так плотно, что мешали обзору. А посмотреть тут было на что.
Города рыболюдей были похожи и на города пернатых бегимлеси, и одновременно на какие-то образования, которые некогда около Боловска устроили насекомые. Крыш у строений, разумеется, не было, но были норы, иногда глубокие, иногда обозначенные кладкой из мощного галечника, связанного в стены или изгороди каким-то раствором, напоминающим литой камень Широв. В некоторых изгородях было грязновато, там скапливались кости, какие-то расколотые камни, иногда даже металлические изделия. В некоторых из этих… строений определенно были устроены мастерские – с похожим на человеческий набором инструментов, с рабочими зонами и даже с примитивными машинами… Которые, кажется, позволяли холодным образом металлические градины сплавлять воедино, в большие и увесистые даже в воде болванки. Зачем они были нужны викрамам, Рост не понял.
А потом он неожиданно вышел к главным строениям рыболюдей. Тут уже имелись перекрытия, устроенные над чем-то, что по внешним обводам показалось Ростику сложно устроенным спиральным лабиринтом, хотя за это он уже не поручился бы. Когда Ростик походил в своей касатке над этим куполом, почти ажурным из-за множества щелей, позволяющим и освещать помещения, и вентилировать в них воду, к нему совершенно неожиданно вышла целая процессия с десятком очень немолодых, но изрядно вооруженных викрамов. Тогда-то Рост и принялся объяснять им, чего он хотел. Он проговорил свою речь раз, другой… Пока к нему не подплыл уже известный переговорщик, который довольно вежливо, хотя и чуть быстрее, чем прежде, предложил Росту уходить из их воды.
Ростик так и сделал, не вполне осознав – достиг ли он своей цели? Но вечером того же дня караван для обмена с Одессой стал составляться гораздо раньше, чем обычно, не к условной полночи или даже за полночь, а когда еще и солнце не выключилось. И была эта процессия гораздо больше, чем обычно. Она вбирала в себя все новые и новые отряды викрамов, которые приходили откуда-то со стороны, чуть не от самых прибрежных вод.
Караван составился в количестве более трех тысяч душ, причем эта масса рыболюдей управлялась не одним каким-нибудь вождем или вождихой, что у викрамов случалось чаще, а почти десятком командиров. И каждый из них старался держать своих подчиненных отдельно от других. Ох, решил Ростик, и тут какая-то сложная, невразумительная клановая система. Не помешала бы она в войне.
Но подумав так, он неожиданно для себя решил, что в сражении это не помешает, словно его посетило обычное предвидение будущего, и он успокоился.
Этот караван сходил к плоту, на который Казаринов выложил обычную сотню ружей, забрал оружие и выставил почти семьсот корзинок с градинами на мелководье. Когда пушки были розданы, к Росту подплыла, без охраны, та самая вождиха, которая уже приводила рыболюдей к Одессе. Она принялась что-то Ростику доказывать, горячо и пронзительно высвистывая слова, которые она, по-видимому, считала произнесенными на едином. Ростик терпеливо дождался, когда она угомонится, потом спросил переговорщика:
– Что она хотела сообщить?
– Людям следовало бы возвращать корзинки, – пояснил переговорщик почти понятно. – О корзинах мы не договаривались.
М-да, решил Рост, в этом они правы. И остаток ночи, и весь следующий день, наблюдая, как люди вытаскивают металл на берег, он ментатил так, что у него заболела голова. Но… это оказалось безрезультатно.
Нет, Казаринов не подвел, он действительно следующий раз выложил на том же мелководье пресловутые сотни и сотни ружей, но… корзинок не вернул. А потом… Когда все касатки поняли, что за проблема у них неожиданно возникла, Самарха нашла решение.
Она прибежала к Ростику ближе к полудню, когда Лео мирно кормился, а человек в нем дремал, и зачастила еще на расстоянии:
– Командир, иди за мной. Там антиграв.
Рост поспешил за ней, мигом проснувшись. Действительно, чуть в стороне от кораблей, над водой ходила летающая бочка, высматривая касаток. А Самарха и пять ее помощников, кроме, кажется, Шлеха, уже рисовали на одном из полей желтых ракушек корзинку и стрелку, направленную в сторону берега викрамов. Делали они это просто, давили ракушки, и те отлично окрашивали воду ровным, золотисто-мутным цветом. Для верности Рост спросил:
– Что вы делаете?
– Рисуем, – призналась Вика, – уже немного осталось.
– Отставить! – Рост, несмотря на свое благодушное состояние, которое возникало обычно
