забрать? Да она, если не захочет отдавать машину, поедет, сдаст ее на разбор… Тогда ты вообще ничего не получишь! Мой тебе совет – соглашайся!
– Саш! А что я, в принципе, потеряю, если не соглашусь? Ну, да, допустим, не вернет она деньги… Так и сейчас у нас этих денег нет.
– Дурак ты, Серега! Будете с женой упорствовать с этим уголовным делом, ноги вам переломают! Тебе это надо?
– Ну… Ноги есть не только у нас…
– Думаешь, сможешь кого-то нанять, чтобы защитили вас? Вряд ли. Она сейчас – под Руном. А 'ленинские' в Новосибирске сегодня намного круче 'первомайских'…
– Несколько дней назад мы с Мишей уже встречались по этому вопросу с Бойцовой.
– Ну, и что? – Насторожился полковник.
– Имели довольно тяжелую беседу с ней. Деньги она отдавать не хочет; более того, она считает, что это не она должна нам, а мы должны ей. За моральный вред, так сказать.
А еще она добавила, что мы зря 'прицепились' к ее гражданскому мужу, Федотову. Что он – золотой человек. Тогда Миша у нее прямо спросил, почему же ее 'золотой' муж 'выбрасывал' на улицу маленьких детей. Знаешь, что она ответила?
– Что?
– 'А это не наши проблемы!'. И добавила, что это именно муж сдерживал ее от крайних действий. И потом она прямым текстом сказала, что если бы не Игорь, она бы нас всех убила прямо там.
Полковник промолчал, покрутил головой.
Разговаривать было больше не о чем.
На обратном пути Певзнер, помолчавший почти всю встречу, не скрывая удивления в голосе, спросил:
– Слышь, Серега! А этот Иманков – он
– Что-то? – Не понял Быков. – Какого медведя?
– Ты, что этот анекдот ни разу не слышал?
– Нет!
– Рассказать?
– Не знаю… Настроение, сам видишь, омерзительнейшее… Ладно уж, рассказывай!
'Сидят как-то вечером Петька с Василием Ивановичем. Чапаев глядит на закат, в задумчивости курит; Петька точит шашку.
Петька спрашивает:
– Скажи, Василий Иванович, а что ты будешь делать, если тебе неожиданно встретится медведь?
– Как что? – Отвечает ему Чапаев. – Застрелю его из винтаря!
– А если винтаря нет?
– Тогда зарублю его шашкой!
– А если шашки нет?
– Ну, вскочу на быстрого коня и ускачу!
– А если коня нет?
– Заберусь на высокое дерево!
– Василий Иванович! А что ты будешь делать, если ты в пустыне, у тебя нет ни винтаря, ни шашки, ни коня, и деревьев вокруг – ни одного! Что?
– Слышь, Петька! Ты – чей друг? Мой, или медведя?'
Быков улыбнулся… Сказал Михаилу:
– Да уж, действительно, не в бровь, а в глаз. Ты знаешь, я сейчас вот о чем подумал…
– О чем?
– Не быть Сашке генералом милиции, никогда не стать…
– О чем это ты?
– У них же десятого ноября профессиональный праздник. Я как-то в этот день звонил Иманкову, поздравлял с Днем милиции, пожелание высказал в таком духе, что хочу, чтобы он продолжал 'расти', и когда-нибудь стал генералом милиции.
Как ты думаешь, почему именно Сашка лоббирует интересы криминалитета? Не мои – как законопослушного гражданина, ту, другую, 'теневую' сторону? – Размышлял вслух бывший тренер. – Наверное, те люди, которые к нему обратились, знали, что он может помочь? А откуда знали? Почему так уверенно шли? Значит, были уже прецеденты, кому-то 'помогал'? А если помогал, это рано или поздно не могло не стать известным той же службе собственной безопасности…
Должны же быть, в конце концов, и в милиции порядочные люди?
Или капитаны Дукалисы бывают только в кино?
Певзнер не стал отвечать ничего. При желании он мог бы рассказать Сереге добрый десяток подобных случаев. Но сегодня разговаривать на эту тему больше почему-то не хотелось. Да и были дела поважнее, чем обсуждать гражданскую позицию Серегиного знакомого, в одночасье превратившегося из 'друга детства' в 'друга медведя'.
…На следующий день партнер Быкова по бизнесу – Евгений Лапин, которого тот так же относил к категории 'друзей детства', конечно же, обратил внимание на сильный упадок в настроении бывшего тренера. Делать вид, что ничего не замечает, не стал, а из неосторожно оброненной им фразы Серега понял, что Александр Иманков еще вчера поделился с Евгением своим мнением о вечерней встрече.
– Ты думаешь, я вчера был не прав? – Без обиняков, 'в лоб' спросил Лапина Быков. Евгений отнекиваться не стал, что знает содержание их вчерашнего разговора со слов Иманкова, но позицию занял полковника милиции.
– Слышь, Серега! Сашка тебе правильно говорил: надо было соглашаться на условия этой женщины. Так хоть что-то получишь, а 'залупится' эта Бойцова, ни 'копья' 'бабок' не увидишь!
– А закон? Как же тогда закон? По закону она обязана вернуть триста тысяч!
– Серега, ну прям как ребенок. Какой, на хрен, закон? Фильмов, что ли, насмотрелся?
– То есть ты хочешь сказать, что закона как такового уже нет, а все определяется так: собираются менты и бандиты и между собой решают, кто в спорной ситуации прав, а кто виноват. Так, да?
– А ты чё, думаешь – иначе, что ли?
– Ну, хорошо… Тогда почему бы ему не пригласить эту женщину, и не сказать ей: 'Уважаемая Ирина Михайловна! Вот – решение суда! Вы и ваш гражданский муж Федотов совершили преступление против моего старого знакомого. Вы же должны были догадываться, что у полковников милиции тоже бывают 'друзья детства'. Сроку вам – одна неделя! Если за это время не выполните решение суда, приедут 'маски-шоу' и резиновыми дубинками как следует 'промассажируют' почки вашему гражданскому мужу'.
– Ну-у… – Опустил голову Лапин. – Так нельзя… Так он не имеет право говорить!
– Да я-то это как раз и понимаю. Просто ерничаю немного. Чтобы показать тебе всю абсурдность ситуации.
Но тогда объясни мне: почему криминалитету ему так говорить нельзя, а мне, законопослушному гражданину, сказать, что переломают ноги – можно?
Евгений промолчал, походил в задумчивости, потирая рукой свой аккуратно выбритый затылок.
– Хочешь, я тебе другую историю расскажу – нашего друга Германа? – Решил продолжить разговор Лапин.
