В ответ донеслось приглушенное: «Да!» И через секунду: «Отлично».
— Еще одно, Чарлз, встречу нельзя перенести на более ранний час? Я хотел заехать на тренинг для гидов, а если мы с тобой встречаемся только за полночь, в субботу у меня точно не хватит сил. Раз решение принято, завтра весь день уйдет на встречи с директорами и старшим персоналом, а в воскресенье мы с женой уезжаем на весь день.
— Мне очень жаль, ХБ. Сегодня в клубе модный показ, так что я не уйду отсюда до шести утра. Завтра вечером я занят, а сразу после нашей встречи еду в аэропорт. Мы запускаем в Австралии новый проект, и я буду там почти всю неделю. Так что нам обязательно нужно до этого поставить все точки над «i».
— Хорошо. Правда, обычно в это время я уже лежу в постели с книжкой и чашкой какао.
— Я пришлю за тобой водителя к одиннадцати тридцати. Нормально?
— Увидимся завтра.
Положив трубку, Хоторн-Блайт еще пару минут сидел, уставив в стену невидящий взгляд. Потом ослабил галстук, встал и подошел к стене вплот-{ую. С первого года основания «М&Х» после завершения тестов все гиды снимались на групповое фото. Он шагнул в левый угол, где висели самые ранние снимки, и взглянул на улыбающегося Тайрона Лукаса, которому тогда было лет двадцать пять.
— Вот так, Лукас, если тебе нужна драка, — прошептал он, — ты ее получишь.
Глава 6
Вас в футболке и боксерских трусах вышел из ванной и рухнул на кровать. Это был длинный и утомительный день.
— Иногда горячая ванна может спасти жизнь. Господи, я разваливаюсь на куски. Длинный выдался денек, а, Арри?
— Ты перестанешь называть меня Арри?
— С ума сойти, почти двенадцать, — ответил Вас, улыбаясь. — Я думал, закончим хотя бы в восемь, но уж никак не в одиннадцать. — Он взглянул на копавшуюся в сумке Арабеллу. — А ты умеешь прикидываться, а?
Она отставила сумку.
— В смысле?
— С инструкторами ты ведешь себя совсем иначе. Говоришь правильные слова, делаешь все с таким энтузиазмом, словно это тебя действительно волнует.
— Ну я бы не сказала, что это называется прикидываться, — просто действовать с умом. Я уже говорила, для меня главное — попасть на Ибицу, остальное по барабану.
— А там что ты будешь делать? Порхать с цветка на цветок? Думаешь, я буду с тобой возиться? По-твоему, это честно по отношению ко мне и ко всем остальным?
Арабелла посмотрела на него.
— И что ты сделаешь? Настучишь на меня, скажешь Кевину, что, по-твоему, я не подхожу?
— Нет, но я...
— Потому что если ты это сделаешь, он просто посмеется над тобой. А может, за это выгонят тебя.
— Все может быть. В любом случае, это не имеет значения. Мне насрать, чем ты занимаешься, пока это не вредит мне.
— Хорошо.
— Одного только не могу понять, чего тебе далась эта Ибица.
— Не твое дело.
— Мое, если я тоже буду там работать.
— Тебя это не затронет никоим образом.
— Да ладно, чего с тобой разговаривать, все равно толку никакого. Я ложусь спать.
Он отвернулся к стене и выключил лампу на тумбочке.
Арабелла, матерясь, продолжала рыться в сумке. Потом на несколько минут наступила тишина, которую нарушил странный скребущий звук. Вас повернул голову и увидел, что Арабелла возится над маленьким столиком у окна.
— Ну что тебе опять неймется?
Арабелла посмотрела на него с сардонической усмешкой, потом вытащила маленькую тонкую серебряную трубочку. Наклонилась над столом и снюхала дорогу, которую только что сделала.
— Это спид?
— Разумеется, это не спид, деревня. Это кокаин.
— Что? У тебя совсем крыша поехала? Нас же только что предупредили, завтра подъем в семь утра и самый сложный день курса.
