портрет, неплохой, но ничего выдающегося. Санитар на нем был похож на веснушчатую гориллу. Профессор собрал консилиум, велел Швальбу сделать еще рисунок на пробу. А через пару дней выписал с богом. Фан Бирке собирал научные казусы и художник с банальным истощением нервов был ему неинтересен.
После выписки Бюрхард думал уйти на покой и переехать в деревню. Но для Берты уже пора было искать школу. С полгода мастер Швальб держался в тени, снял мастерскую в Ткацком Квартале, а к началу сезона стал принимать заказы. Брался он в основном за семейные панорамы, охотно писал детей. Портрет Магды Гутманн с малышом Йошке, выставленный в витрине кондитерской, работал бесплатной рекламой. Не одну клиентку подманило к мастеру Швальбу отцовское тщеславие булочника. Дела шли удачно. Никакая непристойная суета не нарушала более распорядок жизни художника. Картину «Дары Волхвов» приобрел магистрат. Племянница Берта росла и радовала семью. Сестра старела. Он все настойчивее просила братца жениться и привести в дом хозяйку. Швальб готов был с ней согласиться — пора. Он засматривался на девушек и даже приметил одну-другую. Утром Бюрхард делал заказы, днем работал в мастерской, вечера проводил непременно с семьей — ужин, чтение, игра в шашки. Он совершенно счастлив.
Лотерейная сказка
Законнектилось с третьей попытки. Новостей никаких. Февраль-с. Эн прошлась по френд-ленте, заглянула на Рамблер, проверила почту — тоска. Король-Солнце, бывало, любил выходить на придворных из-за портьеры: «Что с вами, сир? — Мне скучно. Давайте поскучаем вместе». Эн зевнула (зевалось спросонья сладко) и открыла дневник. Чем бы нынче порадовать общество — о кафешке старинной уже писала, по погоде только ленивый не топчется, про мячики… Да, это тема. «Стук мяча моментально будит мальчишку в любом мужчине. Пожонглировать, наподдать, как бы нехотя кинуть и снова поймать тугобокое звонкое счастье». Щелк — и пальчик поставил точку.
Эн взглянула в экран — неологизм «тугобокое» показался шероховатым… И нажала на ресет прежде, чем успела подумать. Вместо белой странички журнала в мониторе возникла ослепительная улыбка. Вирус что ли? Или так, глюк. Пока шла загрузка, Эн считала открытые файлики — сколько выживет?
Комп мелодично вякнул и вошел в систему. На экране вежливо улыбался смугловатый мужчина сомнительной красоты. Что-то несообразное было в его чертах. Чертовщинка сквозила в смоляных завитках кудрей над высоким лбом, сочный чувственный рот выглядел неприличным, но суровый изгиб бровей и значительная гримаса утверждали: «наш хозяин — та еще птица». Под рукой у мужчины стоял странный, будто живой глобус на тяжелой подставке. Гость экрана медленно обвел взглядом ряды невидимых зрителей. Включился звук.
— …почтеннейшая публика. Полагаю, мне нет нужды представляться. Не пугайтесь, до конца света осталось, — тут мужчина возвел очи горе и пошевелил губами, — достаточно времени, чтобы о нем не думать. Я всего лишь решил воспользоваться плодами прогресса, дабы с разрешения вечного моего оппонента объявить Всемирную лотерею. Абсолютно бесплатно, уникальная технология, без греха и вреда для души. Любой человек может один раз пожелать для себя все, что способно уместиться на арене Колизея.
Красавец достал из пустоты кресло и сел, из-под драной ночной рубашки показались худые ноги. По экрану потекли титры. «Испокон веков люди и представители геенны подписывали взаимовыгодные договоры. И лишь одно условие оставалось неизменным. Человек не должен был обретать бессмертия, иначе шансы дьявола заполучить обещанный товар, то бишь душу, откладывались на неопределенный срок». Красавец потер колено и прищурился в зал. Эн передернуло — ей все меньше нравилась эта шутка.
…Плюс особенное условие — каждый потомок Адама получил ровно полжелания. Чтобы выиграть в лотерею, половинкам достаточно встретиться и захотеть одного и того же. Напоминаю — первый заказ бесплатно. Если вас устроят наши услуги, обращайтесь к представителям фирмы. Адью!
Мужчина тяжело встал, поклонился, взмахнув несуществующей шляпой, и исчез. Зазвучал издевательский марш, по экрану галопом проскакали четыре мультяшных лошадки, монитор мигнул и погас. Эн нажала на ресет еще раз. Через минуту перезагрузка закончилась. На заставке мрачнел Стоунхендж, все иконки были на месте. Эн запустила проверку дисков и встала глотнуть пару капелек «Бейлиса» — галлюцинацию следовало обмыть. После рюмочки полегчало.
И тут зазвонил телефон. Кто говорит — Кит. Что случилось? Ах, что случилось?! Минут через двадцать возмутительной болтовни Эн врубилась, что чертов вирус умудрился проникнуть одновременно во все компьютеры, телевизоры и приемники Ойкумены. Журналюги роют копытами землю, Папа Римский попал в больницу с острым респираторным инсультом, президент Буш обвиняет во всем Аль-Кайду, президент Путин — чеченских хакеров, в Тель- Авиве… Тут Кит замолкла посреди фразы, а потом изменившимся голосом попросила, — Посмотри в окно, а?
Эн отдернула штору. Цитата из анекдота: «У меня к вам две новости. Одна хорошая — бог все-таки есть». Расплываясь в скептической вертикальной улыбке, над вечерней Москвой колыхалась большая жопа…
Двое суток Эн, как порядочная трусиха, не решалась вылезти из квартиры. Любопытство жгло пятки, но в столице ввели ЧП с комендантским часом и прочими прелестями смутного времени. По ТВ крутили «Нотр Дам де Пари» с Киркоровым, Интернет выдавал «сервер временно не доступен», телефон пробивался два раза на третий, а мобильники вообще молчали. За окном пару раз зеленели газоны и мокли лужи. Однажды пролетел пожилой гражданин с биноклем — он стучался в окна, хихикал и громко кричал «Я вас вижу».
А на третье утро надо было ехать в редакцию сдавать гранки. Эн собралась, как на войну — смена белья, аптечка, ножик, фляга, шоколадка и Мандельштам. Папка с правкой в рюкзак не влезла, пришлось паковать в пакет. Плыть, так плыть, сказал котенок, когда несли его топить!
Вокруг дома стоял апрель. Натуральный, с пышными облаками, прозрачной ясностью неба, голубиной возней и вольготными лужами по асфальту. На газоне росли подснежники. Метрах в ста впереди, у автобусной остановки растекался сугроб. Дальше длилась порядочная зима. А пальтишко-то легковато, подумала Эн. Впрочем, в кои-то веки транспорт прибыл по расписанию.
Эн опасливо влезла в автобус. Все, как прежде — разве что пассажиров с гулькин нос наберется, да кондуктор с мобильником ходит. И в метро рассосалась толкучка. Эн доехала до Таганки, как королева — сидя. Как же славно мечталось средь бела дня в полупустом вагоне: что б такого захотеть, чтобы сбылось?
Жалко, мир во всем мире не выйдет — с пионерских времен Эн преследовал образ волосатого кулака на фаллической красной кнопке. А вот парус бы мне… Подойдешь с утреца к окошку, глядь — на пляже пристала яхта. Шелк и скрипки и принц. Прекрасный. Нет уж, лучше библиотеку, в которой всегда найдется свежая книжка. Или вовсе билет на первый марсианский экспресс.
— Девушка, можно вас на минуту? — к уху Эн наклонилась белокурая милочка с нарисованными губами. Она пахла дешевым парфюмом и общежитием. — Девушка, хотите
