— Вы поехали по комсомольской путёвке? — кое-что из уроков истории всплыло у Тёмы в памяти.
— Правильно, парень, по ней! — старик неожиданно дружески хлопнул собеседника по плечу, — и до сих пор не жалею. Всю жизнь трудился, с ничего в тундре поднимал вышки, за чёрным золотом по мерзлоте, как за медведем охотился. И не я один — комсомольцы тогда Сибирь поднимали, не старше тебя. Нефть она такая, в душу затечёт, не отмоешь. Рядом с ней простые парни героями делаются. Про бакинских комиссаров, как они Баку под большевиков втридцатером согнули — слыхал? Все они в чёрном золоте купаные. И в Башкирии наши нефтяники в 41 за год города в голой степи строили, вышки ставили. И потом, в пятидесятом слышь…
Автобус неторопливо прополз мимо «Гранда», синей вывески «Метро», въехал на мост, повернул на Прибрежный. Пассажиры входили и выходили на остановках, в салон врывался холодный воздух. Старик геолог рассказывал, Тёма слушал не отрываясь — это было увлекательнее всех лекций в
— Мне выходить. Бывай, парень!
— До свидания! — выдохнул Тёма, ещё раз поразившись прямой спине и упругой походке старика. Ему всегда казалось, что после сорока люди перестают жить, глупеют, скучнеют — даже батя последние годы сдаёт. «Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка „Поликлиника“». Через одну выходить. Но это ж надо, как люди жили: холодали, голодали, работали до упаду — и с такой же ясной улыбкой шли навстречу метели…
— Проездные документы предъявляем, пожалуйста! — раздалось одновременно с двух концов салона. Контролёров Тёма не боялся — у него был студенческий проездной. Он вообще не понимал экономического смысла проверять билеты при турникетной системе прохода. Прочие пассажиры тоже сидели смирно — проездные были у всех…
— Ну и что, что беременная! Платить надо! Нет билета — штраф сто рублей или давай сейчас в отделение с нами! Ишь, расселась за чужой счёт.
— Я никуда не пойду, вы не имеете права!
На последнем ряду разыгралась житейская драма — две крепкие тётки-контролёрши нависали над маленькой женщиной с большим, заметным даже через пальто животом. Она чуть не плакала от стыда и отчаяния. Пассажиры косились неодобрительно, какая-то раскрашенная старуха в мехах вступила вторым голосом:
— А вы посмотрите у неё в сумочке — деньги на пиво всякое небось есть! Как Путин материнский капитал обещал — так все разом рожать побежали!
Незнакомое, горячее чувство подняло Тёму с сиденья:
— Оставьте в покое женщину. Я заплачу штраф.
Контролёрши воззрились на него, как на дурня, старшая протянула широкую ладонь:
— Ну, плати! Ишь, какой добрый нашёлся.
Не задумываясь, Тёма достал из кошелька сотенную купюру, взял штрафную квитанцию и с трудом удержался от желания швырнуть бумажку на пол.
— Чихать я на вас хотел, — сказал он, подкрепив слова громогласным «апчхи», и выскочил в закрывающиеся двери — автобус уже подъехал к рынку на Смольной, придётся возвращаться назад. Тёма вспомнил признательный взгляд женщины и подумал, что незнакомый старик, пожалуй, поступил бы так же. Или нашёл бы другие слова — правильные, настоящие. Остановку до института Артём прошёл, гордо выпрямив спину, высоко подняв голову — словно на первый пуск первой скважины в городе Н…
Анна с Марией вышли у метро и пересели на 199 маршрут. Зайцев было мало — то ли люди привыкли покупать карточки, то ли стали порядочнее. Во второе ни одна из напарниц не верила — попытки отнять деньги у государства случались часто, просто нынче не везло в рейде. Пенсионеров, которым случалось забыть дома социальную карточку, контролёрши не трогали — жаль, да и небезопасно. Бывало, что возмущённые пассажиры выставляли из автобуса чересчур ретивых «трясунов». Но куда чаще народ оказывался на стороне закона. Усталая Анна ругнулась, вспомнив добренького студента — тоже мне рыцарь нашёлся. Мария вступилась за парня — у неё самой было двое сыновей-подростков, и, окажись она в салоне одна, то скорей всего отпустила бы будущую мамочку. А завистница Анна жила холостячкой — муж её бросил, детей не случилось, с племянником вышла ссора, и никому на свете она не была нужна. Тоску она вымещала на «зайцах» — случалось, и здоровых мужиков в отделение волокла в одиночку. Марии не нравился жёсткий характер напарницы, но работать с ней было спокойно. На маршруте они «выудили» двоих кавказцев, скандальную тётку и ещё одного студента, выписали бумажки и вернулись к Речному — заново проверять 173 маршрут. Зоркий глаз Марии выхватил из толпы на остановке растерянного мальчика лет десяти, в расстёгнутой куртке, без перчаток и шапки. Ребёнок то озирался вокруг, то хлопал себя по карманам. Похоже, что-то было неладно.
— У тебя всё в порядке, мальчик? — поинтересовалась контролёрша, внимательно глядя в испуганные глаза.
— Я поехал в «Мегу» с Димоном и Колькой и этим… другом Димона из другой школы. Мы в кино хотели пойти. Там каток ещё есть, я загляделся и от друзей отстал, у меня в толпе телефон украли и кошелёк. А потом я не в тот автобус сел — мне на Планерную надо было попасть, меня папа ждёт дома и бабушка, — пацан немного волновался, рассказывая, но смотрел прямо, карие глаза казались честными.
Мария зашарила по карманам, в поисках мелочи. Анна опередила её:
— Когда ты должен был быть дома, сынок? — спросила она встревоженно.
— В семь. Я опаздываю, как кролик из мультика, — ребёнок трогательно захлопал длинными, загнутыми ресницами.
— Возьми мой телефон и немедленно позвони бабушке. Потом сядешь в маршрутку — она быстрее доедет.
— Но у меня…
— Слушайся старших, — голос Анны стал чуть суровей, — и всё будет хорошо.
Пока мальчик суетливо бормотал что-то в мобильник, пожилая кондукторша успела переговорить с водителем жёлтой «Газели» и объяснить пассажирам, что на Речном потерялся ребёнок и нужно в целости и сохранности довезти его до метро «Планерная». Затем она вытащила из сумки старый потрёпанный портмоне, заплатила за проезд и, помедлив с минуту, вручила мальчику пару смятых купюр «на машинки». Пацан попробовал отказаться, но Анна чуть ли не силой впихнула деньги в нагрудный карман куртки, громко шмыгнула носом, улыбнулась и напоследок неловкой рукой погладила потеряшку по влажным кудрям.
…Трудно было предположить, что так скверно начавшийся день завершится благополучно. Чем быстрее маршрутка удалялась от Речного вокзала, тем лучше становилось настроение у Егора. Обаятельному мальчишке частенько случалось проехать «зайцем» до дома, но так удачно соврать удалось впервые. Глядишь, и папка поверит, что телефон — второй за год — действительно потерялся. Димон о гонках не протреплется, Колька тоже, а этого пацана из интерната вообще никто не знает. Надо будет погонять тачки дома — чуть- чуть не хватило, чтоб выиграть. Отец поорет, пропишет по заду ремнём и купит новую «Нокию», с камерой, чтобы фоткать. По привычке Егор почесал в затылке и вспомнил, что в суматохе потерял шапку. Уродскую, нелюбимую, но вязаную бабулей, пока та ещё ходила по дому. Теперь бабуля целыми днями лежит, плохо пахнет и заговаривается. А ещё год назад
