после того как увидела кровь. Он ничего не слышал о Гарри.
— О мой… О мой Бог, — прошептал Уилл.
Я почувствовала себя так, как будто только что сказала ребенку, что Санта-Клауса не существует.
— Может быть, он не умер, — сказала я. - Может быть, это был кто-то ещё с таким же типом крови, кто схлопотал пулю. Или может быть, Дрезден выкинул один из своих трюков и просто исчез, вжик, в… какую-то чародейскую больницу.
— Угу, — согласился Уилл, кивая. — Да, может быть. Я имею в виду,что он может сделать всё, что угодно, верно?
Всё, что угодно, сказала я.
В том числе умереть. Но я не стала произносить это вслух.
Детектив Малоун сдержал слово и, спустя пять минут, мы направлялись к зданию на северном конце Бактауна. Новым проектом Джентльмена Джонни среди законных сфер бизнеса была благотворительность. Он купил, реконструировал, обновил и сохранил больше дюжины зданий в городе за прошедшие несколько лет. Его поздравляли, награждали и уважали множество различных социальных организаций, как человека, который сохраняет естественную красоту Чикагской архитектуры, защищает её от уничтожения и забвения, и так далее.
Если не принимать во внимание наркотики, азартные игры, проституцию, вымогательство и остальные теневые структуры, которыми он управлял, я полагаю, он был бы настоящим городским героем.
Подрядчики в поте лица трудились над зданием, к которому мы прибыли, и охранник в белой рубашке и черных брюках, нахмурившись, направился к нам, когда я вошла. Уилл следовал позади.
Я надеялась, что, если дела обернуться хреново, мне не придётся тащить его на себе, когда я попытаюсь выйти.
Я почувствовала, что улыбнулась при этой картинке, в основном из-за её фантастичности. Если в штаб-квартире Марконе прольётся кровь, я не останусь в живых достаточно долго, чтобы ещё кого-то вытащить.
— Вход запрещён, — твёрдо сказал охранник. — Это строительная площадка. Опасно. Вы должны покинуть территорию.
Я глянула на него и сказала:
— Я здесь, чтобы встретиться с Джоном Марконе.
Охранник пристально посмотрел на меня. Затем он взялся за свою маленькую рацию и заговорил в нее. Секундой спустя голос проскрежетал отрицательный ответ:
— Мистера Марконе сейчас нет.
— Он здесь, — сказала я. — Пойди, передай ему, что здесь Кэррин Мёрфи с визитом.
— Боюсь, что нет, — ответил он. — Вам придётся уйти.
Я заметила, что у него был пистолет, девятимиллиметровый Глок.
Я вытащила маленький кожаный бумажник с моим полицейским значком на нём и сказала:
— Если ты заставишь меня открыть его, дело получит официальный ход. Начнутся официальные запросы, официальные бумаги, и куча ребят в форме явится к вам на стройплощадку. — Я держала бумажник, словно распятие против вампира, расположив пальцы так, как будто собираюсь раскрыть его. — Ты хочешь быть тем, кто создаст твоему боссу такую головную боль?
Его взгляд переместился с меня на Уилла. Тот поспешно отвернулся. Затем он сделал несколько шагов назад, вглубь здания, и провёл длинную, очень эмоциональную беседу со своей рацией.
Я скрестила руки и в нетерпении топнула ногой.
— Ты действительно так сделаешь? — спросил Уилл.
— Не смогу, — ответила я, — меня увольняют. Но они этого не знают.
Уилл издал звук, как будто его душили.
Охранник вернулся и сказал:
— Через эту дверь. Два этажа вниз. Затем сразу налево и там увидите. — Он откашлялся. — Вы должны оставить мне любое оружие.
Я фыркнула и сказала:
— Чёрта с два. — Затем двинулась на него, слегка задев плечом, как если бы напрашивалась на драку. На марсианском это означает: «Тебе в любом случае неприлично наезжать на меня».
Он принял сообщение. Он не попытался остановить нас.
Уилл с тихим ликованием последовал за мной вниз по лестнице.
Офис Марконе располагался в том, что выглядело, как столовая. Огромная комната выложена кафелем, и несколько подрядчиков — большинство из которых были мускулистее и гуще покрыты татуировками, чем средние чернорабочие — обедали за длинными столами. Официанты обслуживали несколько накрытых столов с такими заботой и вниманием, какие я скорее ожидала увидеть на светском приеме. Помещение было ярко освещено, а приподнятая сцена в конце комнаты, на которой при желании мог бы легко разместиться целый оркестр, была вместо этого заставлена компьютерами и офисной мебелью.
Олицетворенный портрет занятого руководителя, Марконе сидел за огромным антикварным столом, держа телефон возле уха одним плечом. Рукава его офисной рубашки были закатаны до локтей.
Всё вокруг него буквально кричало: «преуспевающий патриарх». Его пиджак, повешенный на спинку кресла, стоил больше, чем какое-нибудь маленькое государство. Его ослабленный галстук, простой серебристой расцветки, лучше ярких кричащих галстуков демонстрировал силу и уверенность, не нуждающуюся в показушной погоне за модой. Его руки были крупными и выглядели сильными. На костяшках пальцев были заметны шрамы. Короткие, консервативно подстриженные волосы были тёмными, кроме небольшого количества седины, что говорило о его физической и психической форме. Он был хорошо сложен и явно поддерживал себя в форме, а черты его лица были правильными и привлекательными. Он не был красивым, но его лицо излучало силу и уверенность.
Он выглядел человеком, за которым охотно пойдут другие.
Два других человека стояли на сцене, слегка позади него, подтверждая, что он лидер. Первая — женщина: белокурая амазонка, более шести футов ростом, в сером деловом костюме. У неё были ноги, в которых мне безжалостно отказали при рождении. Сучка! Её зовут Гард, и Дрезден верил, что она настоящая, в прямом смысле слова, валькирия.
Другой — Хендрикс. Он не был на самом деле уродлив, но, в любом случае, он напоминал мне горгулью, живое существо с уродливой внешностью, каменными мускулами и глазами-бусинками, готовое перейти к действию по приказу человека, за которым он наблюдал. Его глаза следили за мной с того момента, как я появилась. Голубые глаза Гард на секунду остановились на мне, затем переместились с меня на Уилла. Она прищурилась и что- то прошептала Марконе.
Бессменный глава чикагского преступного мира никак не показал, что услышал её, но я уловила последние несколько слов из беседы, когда приблизилась.
— Вам придётся сделать это самим. — Он помолчал, прислушиваясь. Затем сказал: — У меня нет должных ресурсов для такой цели — а если бы были, я бы не растрачивал их
