— Без понятий. Тем более, последние несколько месяцев она находится в этом бешеном поезде из гормонов. Поэтому Джорджия слишком остро реагировала на множество вещей.
Я кивнула и замерла там, просто пытаясь собрать воедино увиденное в комнате. Получить картинку, в которую можно всё это склеить. Я представила Джорджию — высокую, стройную, грациозную женщину, устроившуюся в кресле. Лицо покрыто пятнами, глаза красные, мысли её крутятся вокруг не рождённого ребенка и звучания голоса мужа.
Тут кто-то выбивает дверь с одного удара и бросается на неё. Джорджия — боец, привыкший к поединкам, даже если большинство из них она провела в теле волка. Она использовала для защиты первое, что подвернулось — свои ноги. Когда нападающий добрался до неё, она ударила его обеими ногами, пытаясь оттолкнуть в сторону. Но он оказался слишком тяжёлым, и вместо этого Джорджия перевернула своё кресло.
Беременная женщина не такая гибкая и грациозная, как обычно. Она повернулась и попыталась убежать.
— Здесь нет крови, — сказала я.
Нападающий справился с ней за счет голой силы. Либо он избил её кулаками и ногами — беременную женщину легко бить, когда она инстинктивно сгибает тело вокруг своего не рождённого ребенка, поэтому удары в основном приходятся на ребра, спину и ягодицы, — или он придушил её до бессознательного состояния. В любом случае, очевидно, он подавил сопротивление Джорджии, не проливая крови.
Затем они ушли.
Я покачала головой.
— О чём ты думаешь? — спросил Уилл.
— Я думаю, тебе не хочется этого знать.
— Нет, не хочется, — согласился он. — Но мне нужно.
Я кивнула. Я повторила свою теорию и доказательства в её пользу. Уилл побледнел и затих.
— Как у нее было с рукопашной? — спросила я его.
— Прилично. Она посещала занятия по женской самообороне в кампусе. Но не думаю, что серьезно к ним относилась… — Его голос упал, когда он посмотрел на перевёрнутое кресло.
— Ты заметил что-то, чего я не смогла? — спросила я. — Я имею в виду, твои вервольфские штучки.
Он покачал головой.
— Человеческие мозги не очень хорошо сочетаются с обонянием, — сказал он. — В любом случае, не так хорошо, как волчьи. Принюхаешься ... и множество запахов появляется у тебя в носу, но их очень сложно рассортировать. Я могу идти по следу, если он будет достаточно свежим. Тем не менее, когда такая смесь запахов — это дохлый номер. Тут смешались свежая краска, пролитое какао, еда за последние день или два…
Он пожал плечами.
— Магия далеко не всегда делает вещи проще, — сказала я.
Уилл тихо фыркнул:
— Дрезден повторяет это всё время.
Я почувствовала странную боль в груди. Я проигнорировала её. Я прошла на маленькую кухоньку квартиры и с минуту внимательно изучала её. Затем сказала:
— Итак, она какаоманка.
— Ну, она старалась сократить потребление.
— Она пьет растворимое?
— Ты шутишь? — Выражение и интонация его голоса слегка изменились, став чуть выше и более четкими. Видимо, таким образом, он подсознательно попытался скопировать голос своей жены. — Это оскорбление Какао!
Я вытащила карандаш из кармана, и с его помощью достала вторую чашку, на ободке которой сохранился небольшой отпечаток помады. На донышке кружки остался густой осадок, который образуется от настоящего какао из молока и шоколада. Его было так много, что он колыхался, когда чашку покачивали. Я показала это ему.
— Джорджия не пользовалась косметикой, — сдавленным голосом прошептал он.
— Я знаю, — кивнула я. — Какао в этой чашке такой же свежести, как и в остальных. Поэтому следующий вопрос, на который нам нужно ответить: кто пил какао с Джорджией, когда выбивали дверь?
Уилл покачал головой.
— Либо этот след оставил нападавший, либо кто-то, кого мы знаем. Тот, кто бывал тут достаточно часто.
Я кивнула.
— Рыжая, верно? Та, которая предпочитает обтягивающие футболки.
— Энди, — сказал Уилл. — И Марси. Она вернулась в город после похорон Кирби. Их запахи здесь тоже есть.
— Марси?
— Маленькая девушка, похожая на мышку. Тёмно-русые волосы. Она и Энди встречались в школе, а потом разошлись.
— Вервольфы без предрассудков, — сказала я. — Слова, которые очень редко стоят вместе.
— Множество людей экспериментируют в колледже, — сказал Уилл. — Как и ты, наверное.
— Угу, — сказала я. — Я пыталась играть в европейский футбол. Не получилось.
— Как и у Марси с Энди.
— Осталась давняя обида?
— Нет, насколько я знаю. Они оставались соседями по комнате, даже когда расстались.
— Но Марси покинула город.
Уилл кивнул.
— Она хотела стать мультипликатором. Устроилась на работу в «Скайуокер». Реально крутая должность.
— Настолько крутая, что она оставила её и вернулась сюда?
Уилл пожал плечами.
— Она сказала, для неё важнее быть здесь и поддержать нас. И она живет в «картонной коробке», вложив большую часть своих денег в банк. Сказала, что ей этого достаточно на данный момент.
Я решила остаться скептически настроенной к этой истории.
— Ты случайно не запомнил, пользовался ли кто-то из них губной помадой такого оттенка?
— Извини. Это не совсем те вещи, на которые я обращаю внимание, — покачал он головой.
Если я правильно понимаю, большинство парней, которые смотрят на Энди, вряд ли потом помнят вообще: была на её губах помада или нет. Но у неё в свою очередь наверняка были какие-то другие проблемы.
— Ладно, — сказала я. — Может быть, тут скоро будут копы, а может, и нет. В любом случае, я не думаю, что мы должны их тут дожидаться.
Уилл согласно кивнул.
— А что мы будем делать?
