Молча, без единого слова, она открыла рюкзак и достала оттуда (на полном серьезе — я не шучу) двухлезвийный боевой топор, который должно быть весил пятнадцать фунтов. Она положила его на одно плечо.
— Если вы отведете меня к гренделькину, я займусь им, пока вы спасете девушку.
— Гренделькин? Что такое, черт побери, этот гренделькин?
Не поймите меня неправильно — я чародей. Я знаю про сверхъестественное. Я мог бы заполнить несколько записных книжек названиями враждебных существ и созданий, которые я могу узнать. Но с этими знаниями есть одна проблема. Чем больше ты знаешь, тем яснее ты понимаешь, как много еще предстоит выучить. Сверхъестественный мир больше, значительно больше материального мира и человечество в нём в явном меньшинстве. Я мог бы изучать новых тварей до тех пор, пока не упал бы мертвый от старости — через несколько столетий от сегодняшнего дня, и все еще не знал бы и четверти из них.
Это существо было мне неизвестно.
— Дрезден, сейчас каждая секунда имеет значение, — сказала Гард. Под спокойной маской её привлекательного лица, я чувствовал тень тревоги и спешки.
Пока я осознавал это, раздался резкий, щелкающий звук, словно кусок битого кирпича или камня сорвался с кровли крыши и упал на землю.
Гард молниеносно повернулась, становясь в боевую стойку. Она перехватила топор двумя руками перед туловищем и приняла оборонительную позицию. Упс.
Я видел, как Град, не моргнув глазом, схватилась с некромантом мирового класса и её ручным вурдалаком. Что же, черт побери, могло её так напугать?
Она медленно расслабилась и опустила топор, выходя из стойки, потом покачала головой и что-то пробормотала себе под нос, прежде чем снова повернуться ко мне.
— То, что может случиться с этой девушкой… Вы не представляете. Такое не должно ни с кем случаться. Поэтому я прошу вас. Помогите мне, пожалуйста.
Я вздохнул.
Вот проклятье.
Она сказала — пожалуйста.
Дождь ослабил поисковое заклинание на моём амулете и смыл запах гренделькина, а так же психический след оставленный ужасом Элизабет. Но, несмотря на это, нам с Мышем удалось найти то место, где плохой парень, образно говоря, ушел под землю. След заканчивался у двери ведущей в подвал позади здания на восточной стороне Вриглей Филд, под подвесной железной дорогой, вблизи станции Эддисон. Двери были старыми и выглядели так, словно спаялись вместе от ржавчины. Вокруг них был металлический забор. Надписи на нем гласили, что это опасная территория и надо держаться от неё подальше. Вы знаете, это является хорошим советом для ищущих неприятности болванов и мягкосердечных чародеев с ноющей головной болью. Совет, который они всегда игнорируют.
— Ты уверен? — спросил я Мыша. — Он прошло здесь?
Мыш покружил возле забора, принюхиваясь к сухой земле укрытой от дождя проходящей над головой железной дорогой. Потом он подошел к двери и зарычал.
Амулет слабо откликнулся, гораздо меньше, чем несколько минут назад. Я нахмурился и сказал.
— Он спустился вниз под землю, но после этого направился на север.
Гард прорычала:
— Дерьмо.
— Дерьмовенько, — согласился я.
Гренделькин укрылся в Преисподней.
Чикаго старый город — по крайне мере по американским стандартам. Он бывал несколько раз затопленным, полностью сожженным, был отстроен и перестроен. Новые постройки в городе стоились на высоте десяти, а то и двадцати футов над первоначальным уровнем земли, в то время как старые здания погружались в болотистую почву вокруг озера Мичиган. Огромное множество различных систем туннелей пронизывают пространство под ним. Никто точно не знает, как много различных коридоров и помещений создали люди специально или по нелепой случайности. И поскольку большинство людей воспринимают все сверхъестественное как розыгрыш, никто не заметил всю ту дополнительную работу, которую проделала нежить.
Преисподняя начиналась примерно там, где заканчивалось обычное передвижение по пассажирским и коммуникационным туннелям, там, где секции потолка и стен регулярно обваливаются, и куда люди с хорошим чувством самосохранения и не подумают пойти. Оттуда, где с каждым шагом становится все темнее и холоднее. И где чем дальше ты заходишь, тем больше вероломных и ревностно охраняющих свою территорию обитателей живущих там поджидает тебя в темноте.
Посещение Преисподней больше похоже на самоубийство, чем на разведку, поэтому те, кто делает это, заслуживают премию Дарвина. Умные люди не хотят туда. Гард прорубила топором широкое отверстие, и мы направились вниз в темноту по потрескавшейся старой бетонной лестнице.
Я прошептал слово, направив небольшое усилие воли и мой амулет начал светиться слабым сине- белым светом. Свет тускло освещал туннель. Я надеялся, что достаточно, для того чтобы никто не подкрался к нам незамеченным. Гард достала из рюкзака маленький, красно светящий фонарик, как запасной источник света. Это заставило меня почувствовать себя немного лучше. Когда вы под землей, уверенность в том, что у вас есть свет, почти так же важна, как и воздух для дыхания. Это означало, что она знала, что делала.
Коммуникационный туннель, по которому мы шли, вел через несколько ветхих комнат, которые находились примерно на первоначальном уровне дороги, до того как она была поднята. Мыш шел первым, сразу позади него следовал я с посохом и амулетом. Гард была замыкающей, шагая легко и осторожно.
Мы шли около десяти минут, через труднопроходимые проходы. Нам пришлось преодолеть туннель, заполненный на полтора фута ледяной стоячей водой. Мы дважды спускались еще глубже под землю, и я стал беспокоиться о том, смогу ли отыскать обратный путь. Спелеология достаточно опасна сама по себе, и без тех существ, которых можно описать с помощью слова «хищный».
— Этот гренделькин, — сказал я. — Расскажите мне про него.
— Вам не нужно это знать.
— Черта с два, — возмутился я. — Если вы хотите, чтобы я помогал вам, вы должна помочь мне. Скажите мне, как мы может прикончить это существо.
— Мы не может, — ответила она спокойно. — Я смогу. Это все что вам надо знать.
Подобное пренебрежение задело меня. Согласен, я сам проделывал это с окружающими меня людьми миллион раз, в основном, чтобы защитить их, но осознание того, что так поступают с тобою, не слишком поднимает настроение. Какая ирония.
— А если он вместо этого уделает Вас? — спросил я. — Я бы не хотел оставаться в полном неведенье, если он последует за мной и девушкой и мне придется сражаться.
— Это не должно стать для меня проблемой.
Я остановился, преграждая ей путь.
Она уставилась на меня, подняв брови. Где-то поблизости капала вода. Вокруг нас раздавался слабый грохот — должно быть поезд ехал по подвесным путям над нами.
Она поджала губы и кивнула, соглашаясь на небольшую уступку.
— Это потомок Гренделя.
Я пошел дальше.
— Ничего себе. Грендель и Беовульф? И это действительно произошло, как в сказке? — спросил я.
— Банально, — вздохнула Гард. — Прежде чем Беовульф встретился с ним в Хеороте, Грендель уже выкрал несколько женщин в свои предыдущие визиты. Он оставил в них свое отродье.
Тьфу! — сказал я. — А я думал, они делают крем из этого сейчас.
Гард косо посмотрела на меня.
— Вы не имеете ни малейшего представления, о чем говорите.
— Без шуток, — сказал я. — Это уточняющий вопрос.
