Я покосился на Майкла. Он смотрел на меня, выпятив мощную челюсть; серые глаза его сияли. Волосы свои он стриг коротко, на манер морской пехоты, однако позволял себе короткую, рыцарскую бородку.
– Пожалуй, да, – сказал я, помолчав. – Ну, да.
– Тогда чего же вы не скажете ей этого?
– Чего сказать? – не понял я.
– Гарри, – терпеливо настаивал Майкл, цепляясь за торпедо, чтобы не упасть на крутом повороте. – Ну не будьте же ребенком. Если вы любите женщину, так и скажите.
– Зачем? – удивился я.
– Вы ведь ей этого не говорили, нет? Ни разу?
Я смерил его сердитым взглядом.
– И что из этого? Она это и так знает. Какая тогда разница?
– Гарри Дрезден, – вздохнул он. – Уж кому, как не вам знать силу слов.
– Послушайте, но она ведь знает, – сказал я, перекидывая ногу на педаль тормоза, а потом обратно на педаль газа. – Я и открытку ей послал.
– Открытку? – переспросил Майкл.
– На пробу.
Он снова вздохнул.
– Я хочу слышать, как вы произнесете это своими словами.
– Что?
– Своими словами, – повторил он. – Если вы любите женщину, почему бы вам просто не сказать так?
– Я как-то не слишком часто говорю это, Майкл. Небо свидетель, да это… Ну, не получается у меня, ладно?
– Ясно, – сказал Майкл. – Вы ее не любите.
– Вы же знаете, что это не…
–
– Если вы отстанете от меня, – взмолился я, выжимая педаль газа моего многострадального «Жучка» до отказа, – пусть будет так, – в зеркале заднего вида мерцала синяя мигалка; впрочем, копы застряли в потоке и не слишком приближались. Я испепелил Майкла взглядом. – Я люблю ее. Так сойдет?
Майкл просиял.
– Вот видите? Это единственное, что стоит между вами. Вы ведь не из тех, кто любит распространяться о своих чувствах. Или вглядываться в свою душу. Знаете, Гарри, время от времени вам нужно просто посмотреть в зеркало и поразмыслить над тем, что вы видите там.
– Не люблю зеркал, – проворчал я.
– Все равно, главное, чтобы вы сами поняли, что любите эту женщину. Я боялся, что после Элейн вы слишком замкнетесь и никогда…
Я вдруг не на шутку разозлился.
– Я не желаю говорить об Элейн, Майкл! Вообще. Если вы не можете без этого, выметайтесь из моей машины и дайте мне работать самостоятельно.
Майкл обиженно насупился – возможно, не столько из-за самой моей реакции, сколько из-за выбора выражений.
– Я говорю о Сьюзен, Гарри. Если вы любите ее, вы должны жениться на ней.
– Я волшебник. Мне некогда жениться.
– А я рыцарь, – отозвался на это Майкл. – И у меня есть время. Оно того стоит. Вы слишком много времени проводите в одиночестве. Это становится заметно.
Я нахмурился еще сильнее.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы напряжены. Раздражительны. И замыкаетесь все сильнее. Вам необходимо общаться с людьми, Гарри. Иначе слишком велик риск того, что вы собьетесь на темный путь.
– Майкл, – взорвался я. – Мне на фиг не нужна лекция. Мне на фиг не нужно, чтобы меня пытались обратить. Мне на фиг не нужны разговоры о том, чтобы я «отказался от сил зла, пока они не поглотили меня». Хватит. Все, что мне нужно – это ваша поддержка, пока я буду справляться с этой тварью.
В ветровом стекле показалась больница Кук-Каунти, и я, нарушая правила, развернулся через разделительную полосу, подгоняя «Голубого Жучка» к подъезду для машин «Скорой».
Не дожидаясь, пока машина остановится, Майкл отстегнул ремень безопасности, перегнулся через спинку и достал с заднего сиденья огромный, не меньше пяти футов в длину
