Я оглянулся и увидел, что Хват и Мерил стоят, уставившись на меня широко открытыми глазами. Губы Хвата шевелились, и я скорее угадал, чем услышал потрясенное «Уау!»
Сам же я едва не рвал на себе волосы от досады.
– Пошли! – рявкнул я и бросился вперед, к воде, едва не силой таща их за собой. – Пошли! Ну, ну, живо!
Нас отделяло от воды каких-то десять футов, когда я услышал доносившийся с противоположного берега цокот копыт. Я поднял взгляд и увидел плывущих сквозь туман коней – не летающих, но длинноногих фэйерских жеребцов с развевающимися золотыми и зелеными гривами. Одним прыжком они запросто перемахнули через реку на наш берег.
На жеребце, копыта которого первыми коснулись земли, восседал Зимний Рыцарь собственной персоной. Ллойд Слейт был с головы до ног заляпан разноцветными пятнами, которые не могли быть ничем иным, кроме как кровью. В одной руке он держал меч, в другой – поводья. Он смеялся. Стоило ему приземлиться, как ближние гоблины ринулись на него.
Слейт повернулся к ним, и меч с ураганным свистом описал над его головой сияющий круг. С клинка его срывались осколки льда. Он скрестил клинки с первым гоблином, и меч его неприятеля разлетелся на куски. Слейт дернул плечом и послал коня в прыжок. За его спиной голова гоблина покатилась с плеч, а из обрубка шеи фонтаном ударила зеленая кровь. Тело постояло еще несколько секунд и только потом повалилось на землю рядом с упавшей головой. Остальные гоблины бросились врассыпную, и Слейт развернул своего жеребца в мою сторону.
– Чародей! – расхохотался он. – Ба, да ты еще жив!
Все новые фэйерские скакуны перемахивали через реку. Воины Летних Сидхе выстраивались в своих разноцветных доспехах за спиной Слейта. Одним из них оказался Талос в своем темном панцире, также забрызганном кровью; длинный меч его переливался столькими цветами, что казалось, будто он перерезал горло новорожденной радуге. За ними перепрыгнула на наш берег и сама Аврора в сияющем платье-кольчуге, а секундой спустя послышался грохот копыт, и на берегу приземлился, едва не по бабки зарывшись в землю, Коррик.
На спине его, пристегнутая ремнями к полу-человеческим, полу-конским плечам, виднелась каменная статуя коленопреклоненной девушки – Лилия, нынешнее воплощение Летнего Рыцаря.
Аврора натянула поводья, и глаза ее расширились. Должно быть, конь почувствовал ее смятение, потому что попятился, беспокойно шарахаясь из стороны в сторону. Летняя Леди подняла руку, и шум битвы снова мгновенно стих.
– Ты, – почти прошептала она.
– Отдайте мне Расклятье и отпустите девушку, Аврора. Все кончено.
Глаза Летней Леди вспыхнули ослепительным изумрудным светом. Она посмотрела на звезды, потом обратно на меня – все тем же до ужаса напряженным взглядом. До меня начало доходить. Мало того, что она принадлежала к сидхе, изначально чуждым человеческой породе. Мало того, что она была Королевой Фэйре, преследовавшей цели, понять которых сполна я не мог, следовавшей правилам, которые я только-только начинал узнавать.
Она еще и сошла с ума. Совершеннейшая клиника.
– Час пробил, чародей, – прошипела она. – Зима возрождается – и это положит конец этому бессмысленному замкнутому кругу. Воистину, навсегда!
– Мэб все известно, Аврора, – возразил я. – И Титания тоже скоро узнает. Все это лишено смысла. Они не позволят вам совершить это.
Аврора запрокинула голову и расхохоталась до ужаса заливистым смехом. Смех этот натянул мои нервы до предела, и мне пришлось усилием воли подавить свои реакции. Оборотням и подкидышам пришлось тяжелее. Волки жалобно скулили или испуганно рычали, а Мерил с Хватом просто рухнули на колени, зажав уши руками.
– Им не остановить меня, чародей, – заявила Аврора, продолжая давиться этим безумным смехом. – И тебе тоже, – взгляд ее снова вспыхнул, и она уставила в меня палец. – Коррик, со мной. Остальные – убейте Гарри Дрездена. Убейте их всех!
Она повернула коня и поскакала вниз по течению; туман в радиусе двадцати футов от нее светился золотым. Кентавр следовал за ней по пятам. Грохот битвы – весь ее ужас, вся музыка, боевые фанфары, барабаны, крики, звон – снова лавиной обрушились на нас. Десяток рыцарей-сидхе развернулись ко мне, выхватив мечи или подняв свои длинные пики. Талос в заговоренной броне – наверное, именно она помогала ему изображать огра – стряхнул разноцветные пятна со своего клинка и угрожающе сощурил свои кошачьи глаза. Слейт снова расхохотался, как игрушку вертя в руках свой меч.
Я скорее слышал, чем видел, как волки, с рыком припадая к земле, окружили меня. Мерил, шатаясь, заставила себя встать; из ушей ее текла кровь. В одной руке она держала свой топор, в другой – мачете. Побледневший Хват, тоже с окровавленными ушами, дрожащими руками расстегнул свой ящик и достал оттуда здоровенный разводной ключ.
Я удобнее перехватил свои посох с жезлом и широко расставил ноги. Потом собрался с силами, поднял посох и стукнул им по земле. Результат напоминал удар грома – не то, чтобы слишком уж мощный, но неприятельские кони беспокойно попятились.
Слейт нацелил в меня свой меч и с криком послал своего продолжавшего пятиться жеребца вперед. Следом за ним ринулись в атаку Летние воины, доспехи которых переливались в лунном свете. Кони ржали, и вся эта кавалерийская лава неслась на нас.
Волки испустили свирепый, жуткий вой. Мерил визжала как фурия, и даже Хват угрожающе пискнул что-то.
Шум стоял невообразимый, и боюсь, меня никто не слышал, но я все-таки издал свой
