– Накось, выкуси, змея поганая! – буркнул я, переводя дух. – Фитиль в твою чешуйчатую задницу…
– Настоящие киногерои метафорами не злоупотребляют, – заметила Сьюзен, задыхаясь.
– Нет таких киногероев, которые могут сравниться с Гарри Дрезденом, – ухмыльнулся я.
– Ты его сделал?
– Захлопнул дверь прямо перед носом у его проклятия, – ответил я. – Некоторое время нам ничего не грозит.
Сьюзен огляделась по сторонам. Ее лицо смягчилось и сделалось чуть печальным. Сколько всего пережили мы с ней здесь, при свечах. Пока она стояла так, я любовался ее чертами. Татуировки изменили ее лицо, решил я. Изменили пропорции, линии. Зато сообщили ему некоторую экзотическую отрешенность, нездешнюю красоту.
– Пить хочешь? – спросил я. Она посмотрела на меня чуть укоризненно, и я поднял руки. – Прости. Ляпнул, не подумав.
Она кивнула, чуть отвернувшись.
– Да нет. Это ты извини.
– «Колы»?
– Угу.
Я дохромал до ледника. Лед пора менять, отсутствующе подумал я, доставая пару банок «кока-колы». Сил заморозить его с помощью заклинания у меня не осталось совсем. Я открыл обе банки и протянул одну Сьюзен. Она сделала большой глоток, и я последовал ее примеру.
– Ты хромаешь, – заметила она. Я опустил взгляд.
– Ботинок потерял. Потому и хромаю.
– Ты поранился, – сказала она, пристально глядя на мою ногу. – У тебя кровь идет.
– Да ерунда. Сейчас смою – и не будет ничего. Взгляд Сьюзен застыл, но глаза ее сделались чуть темнее.
А голос – тише.
– Тебе помочь?
Я повернулся – осторожно, чтобы она по возможности не видела моей окровавленной ноги. Она поежилась и попыталась отвести взгляд. Узоры на ее лице сделались светлее – не бледнея, но меняя цвет.
– Извини, Гарри. Извини, мне лучше идти.
Я кашлянул.
– Гм… Боюсь, это невозможно. Нет, я серьезно. Тебе отсюда не выйти.
– Что?
– Барьер, который я поставил, действует в обе стороны, и выключить его нельзя. Нам не выйти отсюда, пока он не исчезнет.
Сьюзен зябко скрестила руки на груди, посмотрела на меня и сразу же перевела взгляд на свою банку с «колой».
– Жестоко, – сказала она. – Долго?
Я покачал головой:
– Я сооружал их в расчете на восемь часов. Ну, солнечный свет чуть ослабит действие. Скажем, часа четыре… максимум пять.
– Пять часов, – чуть слышно произнесла она. – О Боже.
– Что-то не так?
Она устало покачала головой.
– Я… я использовала энергию… Чтобы стать быстрее. Сильнее. Когда я спокойна, ничего страшного не происходит. Но я… я не спокойна. Это нарастает во мне. Как вода у плотины. Это хочет прорваться, высвободиться.
Я облизнул пересохшие губы. Если Сьюзен утратит контроль над собой, бежать мне некуда.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Она снова покачала головой, так и не глядя на меня.
– Не знаю. Попробуй помочь мне успокоиться. Расслабиться. – Что-то холодное, голодное мелькнуло в ее глазах. – Вымой ногу. Я слышу запах. Это… это сбивает с толку…
– Попробуй камин растопить, – посоветовал я и ретировался в спальню, закрыв за собой дверь. Потом прошел в ванную и тоже закрыл за собой дверь. Аптечка первой помощи стояла на своем обычном месте. Я проглотил пару таблеток тайленола, стащил с себя остатки взятого напрокат костюма и промыл ссадину на ноге. Неглубокую, но длинную, дюйма четыре, и кровь из нее сочилась вовсю. Я промыл ее дезинфицирующим мылом и холодной водой, потом смазал бактерицидным гелем, а поверх налепил несколько слоев лейкопластыря. Боли
