положил бумажный пакет на журнальный столик и скрестил руки на груди, глядя в камин. Морщины на его лице словно разом сделались глубже. Взгляд его уперся в огонь и сделался твердым, даже пугающим.
– Ладно, – сказал он. – Спрашивай. Я отвечу. Но это может многое для тебя поменять, Гарри. Это может поменять твои мысли, твое отношение.
– К чему?
– К себе. Ко мне. К Белому Совету. Ко всему.
– Переживу.
Эбинизер кивнул.
– Ладно, Хосс. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
– Начнем с простого, – сказал я. – Откуда вы знаете Кинкейда?
Он выдохнул и поморщился.
– По ремеслу.
– Ремеслу?
– Да. – Эбинизер присел на угол дивана.
Щен проковылял на своих пухлых лапах, обнюхал его и завилял хвостиком. Эбинизер улыбнулся ему и почесал его за ушами.
– Почти все сверхъестественные силы держат кого-то для работы такого рода. У Красной Коллегии, например, был Ортега. Мы с Кинкейдом более или менее коллеги.
– То есть вы оба убийцы, – сказал я.
Он не пытался отрицать этого.
– Не похоже, чтобы он вам нравился, – заметил я.
– Это давняя история, – кивнул Эбинизер. – Вопрос профессиональной этики и уважения. Границы. Кинкейд нарушил их лет сто назад в Стамбуле.
– Он не человек?
Эбинизер покачал головой.
– Тогда кто он?
– Среди людей встречаются такие, в жилах которых течет толика крови Небывальщины, – ответил Эбинизер. – Подкидыши, например, – наполовину люди, наполовину сидхе. Однако не только фейри могут скрещиваться с людьми, и плоды таких союзов обладают значительной силой. Но такие отпрыски, как правило, уродливы. Часто безумны. Однако иногда дети их кажутся обычными людьми.
– Как Кинкейд.
Эбинизер кивнул.
– Он старше меня. Когда я познакомился с ним, я еще не облысел, а он уже не первый век служил Твари.
– Какой еще твари? – не понял я.
– Твари, – повторил Эбинизер. – Еще одному наполовину смертному, как Кинкейд. Владу Дракулу.
Я зажмурился.
– Владу Цепешу? Дракуле?
Эбинизер покачал головой.
– Дракула приходился Дракулу сыном – и, надо сказать, по сравнению с папочкой был так себе, бледным подобием. Переметнулся в Черную Коллегию по юношеской дури. А вот родитель… Грозен. Опасен. Жесток. И Кинкейд несколько столетий был его правой рукой. Его знали как Адского Пса. Или просто Адопса.
– И он боится вас, – с горечью заметил я. – Черный Посох Маккой. Такая, что ли, у вас рабочая кличка была?
– Вроде того. Но это долгая история.
– Ну так начинайте, – буркнул я.
Он кивнул, задумчиво почесывая щена между ушей.
– С самого основания Белого Совета… нет, раньше, с того времени, как первые чародеи собрались, чтобы сложить Законы Магии, всегда находился кто-нибудь, желавший это уничтожить. Вампиры, например. Ну и фейри время от времени вступали с нами в разлад. Да и среди самих чародеев всегда отыщутся такие, которые считают, что мир куда приятнее без Белого Совета.
– Тю, – заметил я. – Даже представить себе не могу, чтобы такое пришло в голову кому- то из чародеев.
Голос Эбинизера сделался резче, холоднее.
