– Выживу, – буркнул Томас. Он стащил куртку и рубашку, и теперь прижимал последнюю к окровавленной голове.
– Мыш? – спросил я.
Холодный нос с шумом выдохнул мне прямо в ухо, а горячий язык лизнул щеку.
– Хорошо, – вздохнул я. – Баттерс?
Последовало молчание.
Томас, хмурясь, оглянулся на задний диван.
– Баттерс? – повторил я. – Эй, дружище. Земля вызывает Баттерса.
Тишина.
– Баттерс? – встревожился я.
Последовала долгая пауза. Потом кто-то медленно перевел дух.
– Полька не умирает, – произнес он чуть слышно.
Рот мой против воли скривился в свирепой ухмылке.
– Черта с два умирает! – сказал я.
– Верно, – вздохнул Томас. – Куда мы едем?
– Возвращаться мы не можем, – вслух размышлял я. – И с разрядившимися оберегами в этом нет никакого смысла.
– Тогда куда же?
Я остановился на перекрестке и порылся в карманах. Одну из двух вещей, которые я искал, я нашел, вторую – нет.
– Гарри? – покосился на меня Томас. – Что случилось?
– Копия цифр, которую я написал для Гривейна, – ответил я. – Она исчезла. Должно быть, Трупные Пятна выдернул ее, пока мы возились.
– Черт, – буркнул Томас.
Я убрал ключ от дома Мёрфи обратно в карман.
– Ладно. Есть одно место, где мы можем занориться на некоторое время, пока не решим, что делать дальше. Тебя здорово порезали?
– Царапина, – фыркнул Томас. – Выглядит страшнее, чем есть на самом деле.
– Ты ее только продолжай зажимать, – посоветовал я.
– Спасибо, сам знаю, – отозвался Томас, правда, без раздражения.
Я тронул Жучка с места, хмуро глядя в окно.
– Эй, – произнес я. – Ребята, вы ничего не замечаете?
Томас огляделся по сторонам.
– Вроде, ничего. Слишком темно.
Баттерс судорожно втянул в себя воздух.
– Правильно, – произнес он продолжавшим еще немного дрожать голосом. – Слишком темно, – он махнул рукой в сторону окна. – Ведь дома должны быть видны.
Томас выглянул в окно.
– Темно.
– Огни не горят, – негромко сказал я. – Видишь хоть чего-нибудь?
Томас внимательно огляделся по сторонам, докладывая обо всем, что видит.
– Вон там, вроде, костер горит. Фары. Полицейская мигалка. А больше… – он мотнул головой.
– Что случилось? – прошептал Баттерс.
– То, о чем говорила Мэб. Они это сделали, – сказал я. – Наследники Кеммлера.
– Но зачем? – не понял Томас.
– Они думают, что один из них станет завтра вечером богом. Они сеют страх. Хаос. Неуверенность.
– Зачем?
– Мостят дорогу.
Томас ничего не сказал. Остальные тоже промолчали.
Ничего не могу сказать за остальных, но я изрядно струхнул.
Холодная, сырая темень погребальным саваном опустилась на Чикаго.
Глава двадцать четвертая
