сгорело бы от концентрации магических сил, не прошло бы и минуты.
Рамирес кивнул сам себе, придвинул к столу последний из свободных стульев и уселся на него верхом, положив руку на спинку. Морган передал ему последнюю бутылку Макова пива, и он взял ее свободной рукой.
– За друзей, которых нет с нами, – пробормотала Люччо, поднимая свою бутылку.
Что ж, к этому тосту я мог присоединиться. Мы пробормотали эхом: «За друзей, которых нет с нами», – и выпили. Секунду-другую Люччо молча смотрела на свою бутылку.
Я выждал паузу.
– Итак, – произнес я, наконец. – Сделать из меня Стража. Это шутка, да?
Люччо сделала второй, неспешный глоток пива и снова посмотрела на бутылку, выгнув бровь.
Мак ухмыльнулся у себя за стойкой.
– Это не шутка, Страж Дрезден, – произнесла Люччо.
– Как бы нам всем ни хотелось, чтобы это оказалось так, – добавил Морган.
Люччо посмотрела на него – мягко, без угрозы, но неодобрительно, и Морган склонил голову.
– Вы в курсе последних событий на фронтах войны?
– Последние несколько дней – нет, – признался я. – Со времени последней переклички.
– Я так и думала, – кивнула она. – Красная Коллегия развернула широкое наступление. В первый раз с начала войны они сосредоточили все свои усилия на разрушении наших коммуникаций. Мы подозреваем, что очень многие чародеи перестали получать наши сообщения по обычным каналам.
– Значит, Красные нашли слабое место в нашей системе связи, – заметил я. – Только они не спешили воспользоваться этим, поджидая момента, когда этот удар окажется для нас наиболее чувствительным.
Люччо снова кивнула.
– Именно так. Первое нападение произошло в Каире – на наш региональный центр управления. Они захватили нескольких Стражей включая старшего уполномоченного по региону.
– Живыми? – спросил я.
Она кивнула.
– Да. Что создавало неприемлемую угрозу.
Когда вампиры захватывают вас живьем, они делают это не для того, чтобы обменять вас на тысячу порций мороженого. Это один из самых ужасных кошмаров войны с Красной Коллегией. Если вы попадаете в руки врага, вы можете пожалеть о том, что они не убили вас.
Они могут сделать вас одним из них.
И уж если им удастся обратить Стража, тем более, одного из их старших командиров, это даст им доступ к самым сокровенным секретам – не говоря уже о том, что таким образом они получают своего собственного чародея. Вампиры пользуются магией, хотя и не так, как делают это смертные чародеи. Они опираются на ту же тошнотворную энергию смерти, которую используют Кеммлер и ему подобные. Впрочем, насколько я понимаю, особых ограничений не существует. Обращенный чародей представляет собой смертельную угрозу для Стражей, для Совета и для всех смертных. Мы никогда не говорим об этом, но среди чародеев существует негласный уговор: не даваться врагу живым. И такой же невысказанный страх того, что это может случиться.
– Вы попытались их отбить, – предположил я.
Люччо утвердительно кивнула.
– Одновременный удар – Мадрид, Сан-Паулу, Акапулько, Афины. Мы атаковали все их цитадели с целью узнать, где находятся пленные. Их удерживали в Белизе, – она махнула рукой в сторону Моргана.
– Наша разведка установила, то там же находится высшее руководство Красных, включая Красного Короля, – негромко сказал Морган. – Мерлин и остальные члены Верховного Совета лично приняли участие в операции.
Вот это новость! Мерлин, глава Совета Старейшин, всегда до последнего противился наступательным действиям. Собственно, это под его руководством Белый Совет вел с Красной Коллегией какое-то подобие холодной войны – игру в последовательность осторожных ходов, в уклонение от прямых столкновений, в надежды на то, что военный конфликт разрешится путем переговоров и прочих дипломатических усилий. Поэтому участия всех членов Совета Старейшин, семерых сильнейших чародеев планеты, в открытом нападении на врага я не ожидал никак.
– Что заставило Мерлина изменить точку зрения? – осторожно спросил я.
– Это чародей МакКой, – ответила Люччо. – Когда наши люди попали в плен, он убедил большинство Совета Старейшин принять участие в голосовании. Включая Старую Мэй и Привратника.
Что ж, тогда многое становилось ясно. Мой бывший наставник, Эбинизер МакКой, входил в Совет Старейшин. В совете у него имелось двое или трое сторонников, хотя численного перевеса при голосованиях это ему не давало. Если он хотел, чтобы вышло так, как он считал
