«Три года с тех пор, как она вышла за вас, милорд», — подумала про себя Амара, однако вслух произнесла лишь:
— Да, ваше величество.
Первый лорд вздохнул и сразу посерьезнел. С тех пор как Амара видела его в последний раз, он сбрил бороду, поэтому в уголках рта и глаз стали заметны морщины — единственные следы возраста на его моложавом лице. На вид ему можно было дать немногим больше сорока, но Амара знала, что на деле он вдвое старше. А всего пять лет назад, когда она поступила в Академию, седины в его волосах не было и в помине.
— Твое донесение, — сказал Гай. — Давай-ка послушаем.
— Да, милорд. Следуя вашим инструкциям, мы с Фиделиасом предприняли попытку проникнуть в лагерь предполагаемых мятежников. Это нам удалось. — Во рту у нее как-то сразу пересохло, и ей пришлось сглотнуть. — Но… Но он…
Гай кивнул все с тем же непроницаемым выражением лица.
— Но он тебя предал. Он выказал больший интерес к служению заговорщикам, нежели к верности своему господину.
Амара потрясенно зажмурилась.
— Да, милорд. Но как вы…
Гай пожал плечами.
— Наверняка не знал. Но подозревал. Поживи с мое, Амара, и ты будешь видеть людей насквозь. Их намерения, их вера высвечиваются в их поступках, в их лжи. — Он покачал головой. — В Фиделиасе ростки этого я заметил давно, еще когда он был ненамного старше тебя. Правда, из всех моментов, чтобы расцвести, они выбрали наихудший.
— Вы подозревали? — переспросила Амара. — И ничего мне не сказали?
— А ты смогла бы сохранить это в тайне от него? Смогла бы играть с тем, кто тебя взрастил и обучил, до самого конца операции?
Амара стиснула зубы, чтобы не брякнуть чего-нибудь со злости. Конечно, Гай говорил правду. Она не смогла бы утаить этого знания от Фиделиаса.
— Но почему тогда вы послали меня? — осторожно спросила она.
Гай одарил ее усталой улыбкой.
— Потому, что я не знаю курсора бойчее тебя. Потому, что из всех курсантов Академии ты была самой сообразительной, изобретательной, упрямой и независимой в суждениях. Потому, что Фиделиас ценил тебя. И потому, что в твоей преданности я не сомневался.
— Приманка, — сказала Амара, и против желания в словах ее прозвучала горечь. — Вы использовали меня в качестве приманки. Вы знали, что он не устоит перед соблазном взять меня с собой. Завербовать меня.
— Совершенно верно.
— Вы бы с легкостью пожертвовали мной.
— Если бы ты не вернулась, я знал бы, что ты потерпела неудачу — возможно, из-за Фиделиаса. Или ты попалась на его удочку. В любом случае, я удостоверился бы в истинности намерений Фиделиаса.
— Что и было целью операции.
— Ну, не совсем. Данные разведки мне тоже нужны.
— И ради них вы рисковали моей жизнью?
Гай кивнул.
— Да, курсор. Ты ведь клялась не щадить жизни, служа Короне? Так?
Амара с пылающими щеками опустила взгляд; злость, досада и замешательство свились у нее в животе ледяным клубком.
— Да, милорд.
— Тогда докладывай. Мне уже пора возвращаться.
Амара набрала в грудь воздуха и, так и не поднимая глаз, рассказала о всех событиях этого дня: что успели увидеть они с Фиделиасом, что узнала она о мятежном легионе и — в особенности — сколько рыцарей входит в его состав.
Завершая свой доклад, она все-таки взглянула на него. Лицо Гая, казалось, постарело, морщины на нем стали глубже, словно слова ее отняли у него еще толику жизни, молодости, силы.
— Письмо — то, которое тебе позволили прочесть, — начал Гай.
— Отвлекающий маневр, милорд. Это наверняка. Попытка бросить ложное подозрение на кого-то еще. Я не верю, чтобы лорд Аттикус был замешан в этом деле.
— Возможно. Но не забывай, письмо было адресовано командиру второго легиона. — Гай покачал головой. — Похоже, из этого следует, что в заговор против меня вовлечен не один из верховных лордов. Вполне вероятно, это попытка одного из них переложить ответственность на плечи другого.
— Если исходить из того, что их всего двое, милорд.
Морщинки снова сбежались к уголкам глаз Гая.
— Конечно. Если исходить из того, что они не все заодно. — Улыбка осветила его лицо и тут же померкла. — И то, что они пытались выведать у тебя подробности моей личной охраны, означает: они верят в успех прямого покушения с целью захвата власти.
— Уверена, что нет, милорд. Они не могут убить вас.
Гай пожал плечами.
— Не смогут, если я буду знать об их планах. Но способность сотрясать горы мало чем поможет, если тебе в горло уже воткнули нож. — Он поморщился. — Кто-то из молодых лордов, должно быть. Тот, кто постарше, просто использовал бы в качестве убийцы время. Я стар.
— Нет, ваше величество. Вы…
— Стар. Старик, женатый на властной и полной политических амбиций женщине. — Он внимательно посмотрел на Амару. — Близится ночь. Ты в состоянии двигаться дальше?
— Полагаю, что да, милорд.
Гай кивнул.
— События начинают разворачиваться по всей Алере. Я чувствую это нутром, девочка. Топот множества ног, беспокойные перемещения диких стад. В ночи у западного побережья поют бегемоты, а дикие фурии севера готовят нам в этом году суровую зиму. Суровую зиму… — Первый лорд вздохнул и зажмурился. — И голоса звучат все громче. Напряжение нарастает, собираясь в одном месте. Повсюду фурии земли, и воздуха, и дерева шепчутся о приближении угрозы извне и о том, что мир, которым наслаждалась наша страна последние пятнадцать лет, подходит к концу. Фурии металла точат мечи и раздувают огонь в кузнечных горнах. Реки и дожди вот-вот окрасятся в красный цвет крови. И огонь в ночи горит синим цветом — не золотым и не алым. Грядут перемены.
— Возможно, это всего лишь совпадения, милорд, — выдавила из себя Амара. — Это же не…
Гай снова улыбнулся, но улыбка вышла неживой, призрачной.
— Я стар, но не настолько, Амара. Пока еще. И у меня для тебя есть работа. Слушай внимательно.
Амара кивнула и пристальнее вгляделась в изображение.
— Ты представляешь себе значение долины Кальдерона?
Амара кивнула.
— Она расположена на перемычке, связывающей Алеру и расположенные по ту сторону гор равнины. Проход через горы только один, и он ведет через долину. Если кто-то захочет проникнуть в нашу страну пешим, он должен миновать долину Кальдерона.
— «Кто-то», то есть мараты, — кивнул Гай. — Что тебе еще известно об этом месте?
