Мне нужно заботиться о моих людях. Тебя я совсем не знаю. Я не могу доверять тебе.
— Но ведь…
— Все, — сказал он. — Кончен разговор. А теперь помолчи… а не то еще в обморок грохнешься.
Она почувствовала, что он придвинулся ближе, и взглянула на него. Он снова поднял ее на руки, прижав здоровым плечом к своей груди. Она не собиралась делать ничего такого, но голова ее сама собой легла ему на плечо и она закрыла глаза. Она слишком устала, ей было слишком больно. Она не спала… сколько? Неужели всего два дня?
— …придут сейчас готовить обед, — говорил Бернард. — Поэтому я пересажу тебя на скамью в зал — у огня. Там сегодня все соберутся — из-за грозы.
Она как бы со стороны услышала свой голос: она сказала бы что-нибудь более внятное, но от боли и усталости ей хватило сил лишь на односложное восклицание. Она сонно привалилась к нему, растворяясь в его тепле.
Она не шевелилась до тех пор, пока он не начал опускать ее на скамью. Дверь в зал отворилась за спиной у Бернарда, пропуская внутрь кого-то. Шаги приблизились, но она не видела вошедшего, да у нее и сил на это не осталось.
— Сэр, — произнес взволнованный голос Фредерика. — Сэр, тут несколько путников просят убежища от грозы.
— Все верно, стедгольдер, — подтвердил ровным, приятным голосом Фиделиас. Он говорил с ленивым риванским акцентом так, будто прожил здесь всю свою жизнь. — Надеюсь, мы трое не будем вам в тягость.
ГЛАВА 16
Исана проснулась от звуков завывающего в долине ветра и негромкого позвякивания заговоренных от грозы колокольчиков на стене за окном.
Она нахмурилась и потерла глаза, пытаясь сориентироваться. Последнее, что она помнила, — это как ее несли в постель после того, как она исцелила Бернарда. Должно быть, она проспала не один час. Жажды она не ощущала, и в этом не было ничего удивительного: Рилл частенько брала на себя эту заботу. Однако в животе бурчало от голода, и тело ныло так, будто она не шевелилась несколько дней.
Нахмурившись, Исана отогнала боль и, чтобы заглушить постоянно окружавшие ее шумы чужих эмоций, сосредоточилась на глубинных ощущениях.
Что-то было не так.
Что-то было совсем не так.
Это было негромкое, но тошнотворное ощущение где-то глубоко-глубоко в сознании; что-то, навевавшее мысли о похоронах, и о болезнях, и о запахе жженых волос. Оно показалось ей знакомым, и ей понадобилась добрая минута, чтобы вспомнить наконец, когда она испытывала такое ощущение в прошлый раз.
Сердце ее забилось в приступе внезапной паники. Она отбросила одеяла и встала, накинув на рубаху, в которой спала, халат. Распущенные волосы падали в беспорядке почти до пояса, но она не стала подбирать их. Она подпоясала халат и шагнула к двери. Голова закружилась, и ей пришлось прислониться к косяку и постоять немного, зажмурившись и приходя в себя.
Она отворила дверь и увидела брата, неслышно выходящего из своей комнаты напротив.
— Бернард! — воскликнула она и, бросившись к нему, крепко обняла. Он был теплый, крепкий и надежный, как скала. — Ох, благодарение фуриям, с тобой все в порядке. — Она внимательно посмотрела на него, и голос ее зазвенел от волнения. — Что, Тави…
— Он в порядке, — сказал Бернард. — Ободрался немного, не в самом лучшем настроении, но с ним все будет хорошо.
Исана почувствовала, как на глаза навернулись слезы, и спрятала лицо на груди у брата, обняв его еще крепче.
— Ох… О Бернард! Спасибо!
Он тоже обнял ее за плечи.
— Я здесь ни при чем, — признался он хриплым голосом. — Он сам позаботился о себе и уже шел домой.
— Что случилось?
Несколько мгновений Бернард медлил с ответом, и она ощутила его неуверенность.
— Не знаю точно, — сказал он наконец. — Я помню, как мы с ним выходили вчера, но потом… ничего. Я очнулся в постели примерно за час до рассвета.
Усилием воли Исана сдержала слезы, отступила от него на полшага и кивнула.
— Последствия заклинания. Провал в памяти. Как у Фредерика, когда тот ноги сломал.
Бернард негромко зарычал.
— Не нравится мне это. Если то, что говорит Тави, правда…
Она склонила голову набок.
— А что говорит Тави?
Он поведал ей то, что услышал от племянника, и она покачала головой.
— Ох уж этот Тави. — Она зажмурилась. — Порой я не знаю, обнимать ли его или бить смертным боем.
— Но если на нас и в самом деле напал марат, сестра, дела и правда хуже некуда. Об этом необходимо известить Грэма.
Исана прикусила губу.
— Мне кажется, с этим нельзя медлить, Бернард. У меня дурное предчувствие. Что-то не так.
Он нахмурился.
— Что ты хочешь сказать — не так?
Она покачала головой, не в силах скрывать огорчение.
— Плохо. Неправильно. Не знаю, как это объяснить. — Она глубоко вздохнула и добавила совсем тихо: — Я ощущала такое до сих пор только раз.
Лицо Бернарда побелело. Долгое мгновение он молчал.
— Я не помню никаких маратов, Сана, — произнес он наконец. — Я не могу идти с этим к Грэму. Его дознаватель сразу же почувствует фальшь.
— Тогда это должен сделать Тави, — предложила Исана.
— Он еще ребенок. Ты же знаешь Грэма. Он ни за что не отнесется к Тави серьезно.
Исана повернулась и несколько раз прошла туда-сюда по коридору.
— Ему придется это сделать. Мы заставим.
Бернард покачал головой.
— Никто не заставит Грэма делать что-то против его воли.
Он чуть подвинулся, заслоняя от Исаны свою комнату.
— Это слишком серьезно, чтобы зависеть от упрямства Грэма…
Исана нахмурилась и вытянула шею, пытаясь заглянуть ему за спину. Не меняя выражения лица, он подвинулся еще. Исана раздраженно вздохнула и оттеснила брата плечом в сторону.
