— Тебе нужно добиться большего успеха, — сказала Люччио глухо. — На Старшем Совете есть те, кто придерживается мнения, что твоя некомпетентность уже привела к одной войне.
Я почувствовал, как у меня вспыхнула шея.
— Если они поднимут этот вопрос, напомни им, что моя некомпетентность — единственная причина, по которой их всех не разнес на атомы новорожденный бог, — выдал я ей в ответ. — А после этого напомни им, что из-за моей некомпетентности мы наслаждаемся перемирием и можем, отчасти, восстановить свои потери. А после этого…
— Достаточно, Страж, — сказала Капитан.
Я взял себя в руки и закрыл рот.
Черт, мне надо бы сходить в отпуск. Это чудесное время.
— Я сообщу тебе, когда изучу кое-какие вопросы, — сказала Люччио и повесила трубку.
Я шваркнул трубку на рычаг, повернулся и увидел, что Майкл и Саня смотрят на меня.
— Гарри, — спокойно сказал Майкл, — ты ведь говорил с Капитаном Люччио, да?
— Ага, — подтвердил я.
— А нам ты не сказал, что Мэб угрожала разорвать соглашение.
— Этого и не было.
Майкл наблюдал за мной встревоженными глазами.
— Раз она этого не делала, значит, ты только что солгал Люччио.
— Да, — коротко подтвердил я. — Потому что мне необходима власть Совета, чтобы устроить встречу. Потому что я должен устроить встречу так, чтобы у бригады ублюдков- убийц, которые замучили Широ до смерти, был шанс доказать тебе, что они могут устроить такую дрянь еще раз.
— Гарри, если Совет узнает, что ты ввел их в заблуждение…
— Они, вероятно, обвинят меня в измене, — закончил я за него.
Майкл поднялся со своего места.
— Но…
Я ткнул в его сторону пальцем.
— Чем дольше мы тянем время, тем дольше эти гады остаются в городе, и тем дольше наемные убийцы Лета гоняются за мной и выше вероятность того, что пострадают невинные люди. Нужно работать быстро, и лучший способ заставить шевелиться Совет — позволить ему думать, что его собственная задница скоро начнет гореть.
— Гарри… — начал Майкл.
— Не надо, — оборвал я. — Не надо толкать мне речь об искуплении и милосердии и о том, что все заслуживают второго шанса. Я полностью за то, чтобы делать правильные вещи, Майкл. Ты это знаешь. Но сейчас не то время.
— Разве правильно так делать только потому, что мы спешим? — спросил он мягко.
— Даже ваша Книга говорит, что для всего свое время, — ответил я. — Время, чтобы жить, и время, чтобы убивать.
Майкл перевел взгляд с меня на угол возле черного входа, где его Амораккиус, с плоской в стиле крестоносцев рукоятью в оплетке из проводов, отдыхал в скромных кожаных ножнах.
— Это не так, Гарри. А что они могут сделать, я видел гораздо больше тебя. Я не теряюсь перед боем с ними, если приходится это делать.
— Они уже взорвали здание и попытались убить меня, при этом твои собственные дети попали под перекрестный огонь. Этого все еще не достаточно?
Вместо ответа Майкл покачал головой, поднял Амораккиус и пошел в дом.
Я смотрел ему вслед и тихо рычал.
— Ты смутил его, — сказал Саня.
Я поглядел на темнокожего Рыцаря.
— Что?
— Ты смутил его, — повторил Саня, — тем, что ты сделал.
— Что сделал? Наврал Совету? У меня не было другого выбора.
— Но ты это сделал, — спокойно констатировал Рыцарь. Он поднял с пола рядом с собой спортивную сумку и вытащил длинную саблю, старое оружие конницы, Эспераккиус. Гвоздь, вделанный в рукоятку, давал понять, что это брат меча Майкла. Саня начал осматривать лезвие. — Тебе, возможно, просто придется напасть на них.
— Одному? Я больной, но не настолько.
— Он твой друг. Он пошел бы с тобой. Ты это знаешь.
Я покачал головой.
— Он мой друг. Точка. Друзей не подставляют.
— Точно, — подтвердил Саня. — И вместо этого ты поставил под удар свою собственную жизнь, чтобы защитить его убеждения. Ты рискуешь своим телом, чтобы сохранить его сердце. — Он достал гладкий точильный камень и начал ровнять лезвие сабли. — Я думаю, он считает это весьма жертвенным поступком.
— Я так поступил не по этой причине, — сказал я.
— Конечно не по этой. И он это знает. Для него это нелегко. Обычно это он защищает других и платит цену, которую требуют.
Я вздохнул и поглядел вслед Майклу.
— Я не знаю, что еще мне придется сделать.
— Да, — согласился Саня. — Но еще он за тебя боится. — И замолчал, камень продолжал скользить вдоль лезвия меча.
— Ничего, если я спрошу тебя кое о чем? — задал я вопрос.
Мужчина продолжал точить меч твердой рукой.
— Пожалуйста.
— Ты как-то необычно отреагировал, когда упомянули имя Тессы, — сказал я.
Саня посмотрел на меня долгим взглядом, в его глазах ничего нельзя было прочитать, пожал плечом и вернулся к работе.
— Она ошиблась с тобой?
— Едва ли она замечала меня. Или говорила со мной, — ответил Саня. — Для нее я был только служащим. Еще одно лицо. Ее не заботило, кем я был.
— А другая? Та, что тебя привлекала.
У него дернулся подбородок.
— Ее звали Розанна.
— Это она ошиблась, — сказал я.
— Зачем тебе это?
— Затем, что когда ты говоришь о ней, твое лицо говорит, что с тобой она ошиблась.
Он коротко улыбнулся.
— Ты знаешь, сколько черных людей живет в России, Дрезден?
— Нет. То есть, я думаю, что очень немного.
Саня остановился на середине движения и поглядел на меня, выгнув бровь.
— Да, — подтвердил он сухим тоном. — Мягко говоря.
— Не столько, сколько в Штатах, я думаю.
— Для Москвы я выглядел очень и очень странно. А если я выезжал в какие-нибудь меньшие города, то нужно было быть осторожным на оживленных улицах. Я мог вызвать автомобильные аварии, потому что водители переставали следить за дорогой, уставившись на
