сторону от кузин Рейт — ярдов на пятьдесят вниз по склону, через кусты и за упавший ствол старого орехового дерева. Мои манипуляции явно причиняли Вязальщику изрядную боль, но он помогал мне, пытаясь отталкиваться здоровой ногой.
— Сущий чертов ад, — выдохнул он, когда я отпустил его. — Сера и пламень, черт подери.
Я пошатнулся и сел, привалившись к стволу с другой стороны, пытаясь отдышаться и выкинуть из головы зрелище Лары, пожирающей Мэдлин.
— Какие уж тут шутки.
— Есть у меня знакомые, — пробормотал Вязальщик. — Кретины-кретинами. Все разглагольствуют, какие они бедные и несчастные, эти одинокие страдальцы-вампиры. Как они похожи на нас. Идиоты чертовы.
— Угу, — хрипло согласился я.
Мы помолчали немного. Сверху послышался негромкий, даже мягкий, но голодный вопль.
Мы вздрогнули и попытались сделать вид, будто ничего не слышали.
Вязальщик посмотрел на меня.
— Почему? — спросил он.
— Стоит Ларе войти во вкус, и она уже может не остановиться. Она бы сожрала и вас.
— Тоже верно, — с готовностью согласился Вязальщик. — Но я не об том. Почему?
— Должен же кто-то быть человеком.
Вязальщик посмотрел на меня так, словно я говорил на языке, в котором он не силен, и которого не слышал уже много лет. Потом резко отвернулся.
— Спасибо, приятель, — сказал он, не поднимая взгляда.
— Идите в жопу, — устало ответил я. — Сильно ранило?
— Задело кость, похоже, — сказал он. — Не навылет. Но ничего серьезного не порвало, а то бы я уже сдох.
Он успел перетянуть ногу выше раны жгутом, да и плотно прилегавший к телу гидрокостюм, возможно, тоже помогал сдержать кровотечение.
— На кого работала Мэдлин? — спросил я.
Он покачал головой:
— Она мне не говорила.
— Подумайте, — посоветовал я. — Хорошо подумайте.
— Все, что я знаю, — ответил он, — что это какой-то парень с уймой денег. Я с ним ни разу не общался. Когда она говорила с ним по телефону, они говорили по-английски. Только это не его родной язык. Говор у него такой… континентальный.
Я нахмурился. Благодаря телевидению большинство людей убеждены в том, что запросто угадают национальность человека по тому, как тот говорит по-английски. Однако в реальной жизни акцент может быть чертовски неясным, особенно если человек учился английскому не у англичанина. Попробуйте представить себе, например, каков будет акцент у поляка, которого обучал английскому немец, окончивший университет в Бельгии. Профессиональный лингвист, услышав такое, должно быть, рехнется.
Я внимательно посмотрел на Вязальщика.
— Сумеете выбраться отсюда самостоятельно?
Он поежился.
— Отсюда? Еще как, черт меня дери, смогу.
Я кивнул. Вообще-то Вязальщик нес ответственность за смерть Стража, но действия его не носили личной направленности. Я всегда смогу обвинить в ней труп Мэдлин Рейт.
— Попробуете вести дела у меня в городе или против Совета еще раз, и я убью вас. Ясно?
— Яснее не бывает, приятель.
Я встал и двинулся прочь. Я остался без посоха, жезла и пистолета. Все они лежали выше по склону.
Потом вернусь заберу.
— Постойте, — окликнул меня Вязальщик. Он с усилием расстегнул и снял пояс, и я едва не лягнул его в голову, решив, что он тянется за оружием. Но нет, он просто отдавал его мне. На поясе висел ничем не примечательный черный контейнер.
— Что это? — спросил я.
— Еще две динамитные шашки.
Я сложил в уме два и два. Мозги вроде снова работали.
— Надеюсь, это не вы поджигали ту, что едва не разнесла Лару, а?
— Верно замечено, — согласился он.
Я собрался было идти, но он дотронулся до моей ноги и подался вперед, ближе ко мне.
— Там, внутри карман водонепроницаемый, а в нем телефон. Леди-босс дала мне его на время драки. Он включен. Может, леди-копу это занятным покажется.
Секунду я пристально смотрел на него, потом кивнул.
— Если это сработает, — сказал я, — может, я и забуду сказать Стражам, что вы остались живы.
Он кивнул и опустился обратно на землю.
— Не горю желанием с вами встречаться, приятель. Ей-богу, не вру.
Я застегнул пряжку ремня и повесил его на плечо — так я мог при необходимости быстро сунуть руку в контейнер.
Потом занялся следующим пунктом программы — отыскать Уилла с Джорджией.
Оба лежали на земле ярдах в шестидесяти от того места, где я их видел в последний раз. Похоже, они огибали место битвы с Мэдлин, чтобы зайти с другой стороны. Я бесшумно пробирался сквозь кусты и наткнулся на них, уже в человеческом обличии.
— Уилл, — тихо прошипел я.
Он поднял голову и вяло огляделся по сторонам.
— А… Что?
— Это я, Гарри, — сказал я, опускаясь рядом с ним на колени. Сняв с шеи амулет, я засветил его — не ярко, совсем чуть-чуть. — Ты ранен?
Джорджия что-то недовольно пробормотала: ее раздражал свет. Черт, да они лежали, тесно прижавшись друг к другу в довольно интимной позе. Я вдруг почувствовал себя… гм… третьим лишним и убрал свет.
— Извини, — сонно пробормотал он. — Мы собирались вернуться, но тут… так мило. Странно…
— Я заблудилась, — сообщила Джорджия. — И упала.
Зрачки у них увеличились, сделавшись размером с четвертной, и до меня вдруг дошло, что с ними: кровь Мэдлин. Полосуя суккуба своими клыками, они неизбежно нализались ее крови, а это действует не хуже иного наркотика. Я слышал всякое про кровь вампиров Белой Коллегии, но доказательств до сих пор не находил, а Томас о таком распространяться не любит.
— Блин-тарарам, — не без досады пробормотал я. Похоже, Мэдлин имела привычку причинять большую часть ущерба не умышленно, а по чистой случайности.
Я услышал короткий, отчаянно ласкающий слух крик с той стороны, где, как я знал, лежали на земле Лара с Мэдлин — а потом наступила тишина.
И Мэдлин на острове больше не было.
Я поднял руку и негромко свистнул. Послышался шелест трепещущих крыльев, и в
