Мы снова сошли с тропы, и я — вот уже второй раз за этот день — вынырнул из Небывальщины в переулок за старой бойней. Зайдя по дороге в пару мест, мы вышли на улицу, на которой удалось-таки поймать такси. Водитель не выказал особого изумления ни при виде Мыша, ни от инвалидной коляски, ни оттого, как мы набились в его тачку; впрочем, возможно, для проявления эмоций ему просто недоставало знания английского. Не знаю, не знаю.
— Это ведь вам вредно, — заметила Молли с набитым ртом, уплетая очередной пончик, когда мы выгрузились из такси.
— Это все Морган виноват. Он начал разговор о пончиках. И кстати, ты их тоже ешь.
— У меня обмен веществ растущего организма, — безмятежно улыбнулась Молли. — Это вам, о мой почтенный наставник, пора бы уже задуматься о здоровом образе жизни. А мне на этот счет еще года два ничего не грозит.
Мы посадили Моргана в кресло, и я расплатился с водителем. Нам даже удалось спустить кресло вниз по ступенькам к моей двери, ни разу не уронив. После чего я взял Мыша на поводок, и мы с ним вышли проверить почту и прогуляться по полоске песка на заднем дворе, специально насыпанной для собачьих нужд.
Однако, покончив с этим, я не повел Мыша домой, а направился в дальний конец двора, где у нас растут настоящие маленькие джунгли из сирени, за которой не ухаживали с тех пор, как умер мистер Спанкелкриф. Здесь, в уголке, защищенном зданием от городского шума, деловито жужжали пчелы.
А еще это место остается единственным, куда невозможно заглянуть из окон соседних зданий.
Я протиснулся в глубь зарослей сирени и оказался на относительно свободной от растительности прогалине. Ждать пришлось недолго — всего несколько секунд. Послышался жужжащий звук — словно трепетала крыльями особенно крупная стрекоза, — и крошечный крылатый человечек, спикировав сквозь сирень, застыл передо мной.
По меркам Маленького Народца он мог сойти за великана — целых двенадцать дюймов роста. Если не считать роста и крыльев, он мало чем отличался от юнца атлетического сложения в причудливых доспехах из разного мусора и обрезков. Свой прежний шлем из пластиковой пробки от газировки он сменил на новый из половинки мячика для гольфа. Шлем был велик, но это его, похоже, не смущало. Кирасу он сделал из пластиковой бутылки; на поясе висело что-то вроде лезвия от лобзика, один конец которого, обмотанный леской, служил рукоятью. Стрекозиные крылья за спиной трепетали с такой быстротой, что сливались в прозрачное облачко.
Крошечный эльф застыл в воздухе по стойке «смирно» и лихо отсалютовал.
— Задание выполнено, мой господин, Властелин Пиццы!
— Так быстро? — удивился я. С момента, когда я призвал его — сразу после того, как мы купили пончики, но прежде, чем поймали такси — не прошло и двадцати минут. — Быстро сработано, Тук-Тук, даже для тебя!
Эта похвала, похоже, изрядно польстила пареньку. Он расплылся в улыбке и с жужжанием описал пару кругов над моей головой.
— Он в доме на противоположной стороне улицы, в двух домах отсюда в направлении к озеру.
Я хмыкнул, прикидывая. Если я помнил верно, этот дом тоже перестроили из доходного в обычный, многоквартирный — как и мой.
— Белый с зелеными ставнями?
— Да! Именно там устроил свою нору негодяй! — Рука его метнулась к поясу, и он, свирепо нахмурившись, выхватил из пластиковых ножен свой зазубренный меч. — Скажи, убить его для тебя, мой господин?
Я приложил максимум усилий, чтобы не улыбнуться.
— Не уверен, что события приняли уже такой оборот, чтобы это стало необходимостью, — сказал я. — Откуда ты знаешь, что этот тип следит именно за моей квартирой.
— Ой-ёй! Только не говорите мне, что это не он! — Тук возбужденно закружился в воздухе. — Потому что у него на окнах шторы, чтобы ты не мог заглянуть, а еще у него такая большая черная пластиковая штука с жутко длинным носом, что высовывается из них, а на конце носа — глаз! И он все равно смотрит на эту штуку сзади, и когда он видит, что кто- нибудь заходит к тебе в дом, он нажимает на кнопку, и эта штука бибикает!
— Камера, значит? — уточнил я. — Угу, если так, это, похоже, он. — Я прищурился на солнечный свет и поерзал в теплом кожаном плаще. Снимать его я, правда, не стал: слишком много всяких враждебных существ шаталось по городу. — Скажи, Тук, много ли твоих сородичей ты можешь собрать?
— Сотню! — объявил Тук-Тук, размахивая своим мечом. — Тысячу!
Я заломил бровь.
— И поделишь пиццу на тысячу частей?
— Ну, господин… — поправился он. — Несколько дюжин наверняка.
Вообще-то Маленький Народец — та еще шайка: капризные, непостоянные — но я знаю о них кое-что такое, что, подозреваю, известно немногим. Во-первых, им известно почти все, а то, что им неизвестно, они знают, где узнать. Надолго их внимания не хватает, однако в том, что касается коротких, несложных поручений, они просто асы.
Во-вторых, они как никто в мире обожают пиццу. Я уже много лет на регулярной основе плачу им взятки пиццей, а они в ответ платят мне (иногда даже с избыточным рвением) своей преданностью. Я зовусь у них Ца-Лордом, Властелином Пиццы, и те представители Маленького Народца, что получают мою пиццу, считают себя гвардейцами Ца-Лорда — а это означает по большей части, что они шатаются вокруг моего дома в надежде получить добавку пиццы, защищая его при этом от всяких мелких напастей.
Тук-Тук возглавляет их гвардию, и в прошлом он и его воинство неоднократно помогали мне. Да что там — помогали; они не раз и не два спасали мне жизнь. При этом никто в сверхъестественном сообществе даже не подозревает, на что они способны. Как правило, на Тука и его сородичей просто не обращают внимания. Что ж, я расцениваю это как хороший житейский урок: не стоит недооценивать никого, как бы мал он ни был.
В общем, нынешняя работа как нельзя лучше подходила шпане Тук-Тука. Нет, правда, работа для шпаны — в буквальном смысле слова.
— Знаешь, в какой машине он приехал?
Тук гордо откинул голову назад — в лучших традициях Юла Бриннера.
— Конечно! В синей такой, с
— Синий «мерседес», говоришь? — пробормотал я. — Ладно, мне от тебя вот что нужно…
Пять минут спустя я вышел на улицу, остановился напротив дома, где сидел наблюдатель, запрокинул голову и изобразил на лице самую свирепую гримасу из всех, имеющихся в моем арсенале. Я вытянул руку в направлении зашторенных окон на втором этаже и поманил указательным пальцем. Потом опустил руку и указал на мостовую перед собой.
Одна из штор чуть шелохнулась. Я медленно досчитал до пяти и пошел через улицу к
