королевство, пронизанное медленным, изысканным движением облаков и их захватывающей дух красотой. Золотое сияние весеннего солнца окрасило их в огненные тона, а они, в свою очередь, принялись разбрасывать разноцветные ленты света, исполнявшие диковинный танец вокруг нее.
Амара рассмеялась от переполнявшей ее радости. Сколько бы она ни летала, красота неба не переставала восхищать ее, а чувство свободы и силы становилось более глубоким. Амара призвала Цирруса, и он понес ее вверх с такой скоростью, что ветер ударил ей в лицо, а часть облаков размером с цитадель в Алере мгновенно осталась за спиной. Амара расставила руки так, чтобы ветер завертел ее в своем водовороте, и вскоре у нее закружилась голова, а воздух стал холодным и разреженным.
Присутствие Цирруса позволило ей дышать без проблем, по крайней мере некоторое время, но голубое небо у нее над головой начало темнеть, а через пару мгновений она увидела звезды.
Стало еще холоднее, и Циррус начал уставать. Он призвал на помощь больше воздуха, чтобы удержать ее и не уронить на землю.
С бьющимся от возбуждения сердцем она подала Циррусу знак, чтобы он ее отпустил.
Амара почувствовала, как ее подъем замедлился, и на одну восхитительную секунду повисла между звездами и землей. А потом она развернула тело, словно ныряльщица, и начала падать. Сердце отчаянно билось в груди, замирало от страха, но она сдвинула ноги и прижала руки к бокам, повернув лицо в сторону земли. Через несколько мгновений она падала уже быстрее, чем поднималась, от ветра на глаза навернулись слезы, но Циррус прикрыл ее собой, чтобы защитить.
Когда воздух стал плотнее, она снова призвала Цирруса на помощь, ее скорость удвоилась, потом еще, и вскоре ее окружил едва различимый ореол света. Она увидела зеленые холмы долины Кальдерон, уже бросившие вызов зиме. Долина увеличивалась в размерах с обманчивой медлительностью.
Амара увеличила скорость, сосредоточив всю свою волю на том, чтобы управлять фурией, и выбрала дорогу, которая шла через всю долину к укрепленному поселению в восточной части. А вскоре она увидела и сам гарнизон.
Амара издала победный клич и напрягла все свои силы до предела. Неожиданно раздался оглушительный гром. Она вскрикнула и расставила руки и ноги, чтобы замедлить падение, поскольку находилась всего в тысяче футов от земли. Циррус тут же бросился на выручку, чтобы помочь, они вместе изменили направление движения, и она промчалась вдоль дороги, словно ревущий от восторга циклон. Уставшая и задыхающаяся от бешеной скорости, Амара быстрее стрелы, пущенной из лука, направилась к воротам гарнизона. Окутанная ветрами, точно плащом, она приблизилась к воротам, и стражник помахал ей рукой, не поднимаясь со своего табурета.
Амара улыбнулась и изменила направление движения, чтобы опуститься на бастион над воротами. Сопровождавший ее ветер разбросал во все стороны пыль и мелкие предметы, окутал ими стражника — седого центуриона по имени Джиральди. Коренастый старый солдат снимал кинжалом кожуру со сморщенного зимнего яблока, которое накрыл алым с голубой отделкой плащом, чтобы на него не попала пыль. Когда она осела, он вернулся к прерванному занятию.
— Графиня, — небрежно сказал он, — рад тебя видеть.
— Джиральди, большинство солдат встают и отдают честь, когда видят аристократов, — сказала Амара, расстегнула ремни курьерского рюкзака, который висел у нее на спине, и сбросила его на землю.
— У большинства солдат не такая натруженная старая задница, как у меня, — весело ответил он.
«А также они не носят на форменных брюках алой полосы ордена Льва, личной награды Первого лорда за доблесть», — подумала Амара и постаралась скрыть улыбку.
— А что ты здесь делаешь? Почему стоишь на часах? Мне казалось, я в прошлом месяце доставила в гарнизон бумаги о твоем повышении.
— Доставила, — не стал спорить Джиральди и съел кусочек яблока. — Я его отклонил.
— Твое повышение?
— Вороны, девочка! — выругался он, игнорируя правила, требующие деликатного обращения с представительницами слабого пола. — Я потешался над офицерами всю свою жизнь. Неужели ты думаешь, я такой дурак, что хочу стать офицером?
Амара больше не могла сдерживаться и расхохоталась.
— Ты не мог бы послать кого-нибудь сообщить графу, что я привезла почту?
— Ты уже сама ему об этом сообщила, — фыркнув, сказал Джиральди. — Не так много людей прибывают сюда с таким шумом и грохотом, что содрогаются все котелки и кастрюли в долине. Только глухие еще не знают, что ты здесь.
— В таком случае я благодарю тебя за любезность, центурион, — насмешливо сказала она, надела рюкзак на одно плечо и направилась к лестнице.
Ее кожаный костюм, предназначенный специально для подобных случаев, слегка поскрипывал на ходу.
— Возмутительно, — пожаловался Джиральди. — Такая хорошенькая девушка и так безобразно одета. Мужской костюм. Да к тому же обтягивающий все части тела. Надень платье.
— В этой одежде мне удобнее, — бросила Амара через плечо.
— Я заметил, как практично ты одеваешься всякий раз, когда являешься, чтобы навестить Бернарда, — протянул Джиральди.
Амара почувствовала, как вспыхнули ее щеки, хотя сомневалась, что это очень заметно, учитывая холод и ветер, сопровождавшие ее прибытие сюда. Она направилась в западный двор лагеря. Когда Бернард стал командиром гарнизона, сменив на этом посту графа Грэма, он приказал убрать все следы сражения, произошедшего два года назад. Но Амаре постоянно казалось, будто она видит на земле пятна крови, хотя она знала, что пролитую здесь кровь давно смыли и от нее ничего не осталось.
Кроме следа в ее мыслях и памяти.
Она немного погрустнела, впрочем, это нисколько не испортило ее радостного настроения. Жизнь здесь, на восточной границе Алеры, напомнила она себе, бывает трудной и жестокой. Тысячи алеранцев встретили смерть в долине Кальдерон, а вместе с ними десятки тысяч Маратов. Это место пропитано опасностями, предательством и насилием.
Однако теперь положение начало меняться, в основном благодаря усилиям и храбрости человека, охранявшего эти места от имени Короны, человека, ради встречи с которым она оседлала опасные высокие ветры.
Бернард, улыбаясь, вышел из дома командира, расположенного в центре лагеря. Хотя его костюм был немного более модным и из лучшей ткани, чем раньше, он продолжал носить солидные зеленые и коричневые цвета свободного стедгольдера, которым был прежде, а не яркие цвета, сообщавшие о его теперешнем положении и происхождении. Он был высоким, с темными волосами, коротко стриженными по правилам легиона, и бородой, которую припорошила ранняя седина. Бернард остановился, чтобы придержать дверь для служанки, выходившей с полными руками грязного белья, а затем направился к Амаре уверенными, широкими шагами. Бернард был сложен как медведь, но двигался с грацией кошки, и Амара считала его самым красивым из всех мужчин, каких ей довелось встречать. Однако больше всего ей нравились его глаза. Серо-зеленые, они отражали его сущность. Они были ясные,
