Тави были известны наиболее безопасные маршруты через лагерь, они пролегали через места, в которых собирались семьи легионеров, предоставляя друг другу поддержку и защиту.
Его цель лежала недалеко от невидимых границ 'приличной' части лагеря.
Тави подошел к павильону госпожи Цимнеи, кольцу больших, ярких цветных палаток, выставленных так, чтобы сформировать большой круг вокруг центральной площадки, создавая внутренний двор, оставляя лишь узкую дорожку между палатками, чтобы обеспечить вход.
Он слышал звуки музыки, в основном, трубы и барабаны внутри, а также смех и хриплые голоса. Он проскользнул в кольцо хорошо вытоптанной травы вокруг центрального костра.
Человек размером с небольшого быка поднялся со своего места, как только Тави вошел. Покрасневшая обветренная кожа, ни волос, ни даже бровей или ресниц, и его шея была толщиной с талию Тави. Он носил только бриджи тисненой кожи и сапоги, его массивный торс был покрыт лишь мышцами и старыми шрамами.
Тяжелые цепи на шее говорили о том,что он раб, но не было ничего похожего на кротость или подчинение в его поведении. Он принюхался, поморщился и уставился на Тави сердитым взглядом.
– Борс, – сказал Тави вежливо. – Госпожа Цимнея у себя?
– Деньги,- прогрохотал Борс.
Тави достал деньги из мешочка на ремне. Он положил несколько медных баранов и несколько быков серебра в ладонь и показал их огромному человеку.
Борс уставился на монеты, затем вежливо кивнул Тави.
– Жди.
Он неуклюже направился к самой маленькой палатке в круге.
Тави спокойно ждал. В тени возле одной из палаток сидела Герта, бродяжка, которую приютила госпожа Цимнея, и около палатки валялось что-то из барахла. Женщина была одета в платье, которое было больше похоже на бесформенный мешок, чем на одежду, и пахло не очень приятно.
Ее темные спутанные волосы торчали во все стороны под невообразимыми углами, открывая лишь часть лица. Она носила повязку на носу и глазах, и под слоем грязи на ее коже Тави мог разглядеть воспаленные красные оспины, говорившие о том, что она – одна из немногих выживших после эпидемии Гнили или другого заболевания, поразившего население Алеры.
Тави ни разу не слышал, чтобы она что-нибудь говорила, но она постоянно сидела на этом месте, наигрывая на маленькой флейте из тростника какую-то медленную, грустную, навязчивую мелодию. Рядом с ней стояла чашка для подаяний, и Тави, как всегда, бросил в нее мелкую монету. Герта никак не реагировала на его присутствие.
Борс вернулся и буркнул Тави, кивая головой в сторону палатки за ним.
– Ты знаешь, что делать.
– Спасибо, Борс.
Тави спрятал деньги и направился к самой маленькой из палаток – хотя даже она была больше шатра капитана, находившегося внутри лагеря.
Палатка была выстлана богатыми коврами, стены были украшены тканями и гобеленами с тем, чтобы создать иллюзию настоящей, сложенной из камня, комнаты.
Молодая девушка, не старше двенадцати лет, сидела на стуле рядом со входом и читала книгу. Она сморщила носик и крикнула:
– Мама! Подтрибун Сципио пришел принять ванну!
Мгновение спустя занавески за девочкой расступились, и перед ним появилась высокая женщина. Госпожа Цимния была темноглазой брюнеткой ростом выше, чем многие мужчины, возникало ощущение, что при необходимости она легко может схватить облаченного в доспехи легионера и вышвырнуть его вон.
На ней было длинное платье цвета красного вина, подобранное виртуозно вышитым черным с золотом корсетом. Платье оставляло голыми ее плечи и руки и выгодно подчеркивало изгибы ее тела.
Она склонилась в изящном реверансе и улыбнулась Тави.
– Руфус, добрый вечер. Я бы сказала, что это приятный сюрприз, но я могла бы испечь 'пирожков' к твоему прибытию, если бы знала.
Тави склонил голову в ответ и улыбнулся.
– Госпожа. Всегда рад вас видеть.
Улыбка Цимнии стала еще шире.
– Какой обаяшка. Насколько я могу, эм, видеть, ты всё еще в опале у Грахуса. Что можем мы сделать для тебя этим вечером?
– Просто приготовить ванну.
Она изобразила суровость на своем лице.
– Ты слишком серьезен для своего юного возраста. Зара, дорогая, сходи-ка приготовь для Сципио ванну.
– Хорошо, мама, – ответила девочка. Она поднялась со стула и вышла, прихватив с собой книгу.
Тави подождал секунду и сказал:
– Я должен извиниться за то, что слишком рано…
– Вовсе нет, – ответила Цимния и сморщила нос. – Учитывая ваши ароматные обстоятельства – промедление смерти подобно.
Тави склонил голову, извиняясь.
– Вам удалось что-нибудь узнать?
– Конечно, – ответила она, – вопрос только в том, чего это вам будет стоить.
Тави скривился, но сказал:
– Я готов дать больше, чем вчера, но для этого и вы должны предложить мне что-то более стоящее…
Цимния жестом прервала его.
– Нет. Речь не о деньгах. Информация может таить в себе опасность.
Тави нахмурился.
– О чем вы?
– Влиятельные люди, бывает, недооценивают врагов, узнавая больше о них. Если я поделюсь этой информацией, я могу дорого за это заплатить.
Тави кивнул.
– Я понимаю вашу обеспокоенность. Я могу только заверить вас в том, что я сохраню в тайне источник информации.
– Да? И какую гарантию этого вы можете предоставить?
– Я даю слово.
Цимния разразилась веселым звонким смехом.
– Правда? О, молодой человек, это так… мило с вашей стороны. – Она наклонилась к Тави. – Но вы, кажется, не шутите, так ведь?
– Нет, Госпожа, – ответил Тави, глядя ей в глаза.
Она пристально посмотрела на него. Затем покачала головой и сказала:
– Нет, Сципио. Я бы не была той, кто я есть, если бы верила подобным заявлениям. Я готова к торгу информацией в обмен на информацию о чем-то, что смогло бы меня защитить.
– Например, – спросил Тави.
