– Это разговор ни о чем, – саркастически заметил я. – То есть о том, что Стэнли Рот или кто-то другой совершил или мог совершить нечто ужасное.
Уирлинг сердито посмотрел по сторонам.
– И наконец, – добавил я прежде, чем он ответил, – разве о себе вы не могли бы сказать то же самое?
Каким бы образом Уирлинг ни собирался ответить, мои слова его остановили.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, внимательно заглядывая мне в глаза.
Улыбнувшись в ответ, я подождал, пока салат не поменяют на следующее по очереди блюдо. Разговор вернулся в спокойное русло. Они обсудили, как хорошо Мэри Маргарет смотрелась в последней картине, что было отмечено не только в билетных кассах, но и среди критиков. Помрой был убежден в будущих номинациях на «Оскар». Он снова повторил мнение, которое я слышал от него же на первом закрытом просмотре фильма: лучшая картина Мэри Маргарет и лучшая роль, когда-либо исполненная Уокером Брэдли. Теперь Брэдли не возражал.
Несмотря на то что все старательно обходили тему судебного процесса над Стэнли Ротом, в воздухе чувствовалось напряжение, точно предчувствие, которое никто не хотел высказать. Словно каждый старался дождаться, пока это обнаружит кто-то другой. Странная форма отсроченного безумия. От любой остроты все принимались дико хохотать, и, казалось, элемент этого безумия заключал в себе даже смех. Сидевшие за столом точно опасались: сейчас смех закончится и все начнут рыдать.
Гости пили, некоторые больше других, но никто не пил больше Майкла Уирлинга, в отличие от остальных не смеявшегося. Сидя за столом, он почти ни с кем не разговаривал. Мрачное настроение Уирлинга понемногу распространялось на остальных. Что совершенно понятно: все они и их жизни в той или иной мере зависели от решения Уирлинга о судьбе студии «Блу зефир».
– Уокер тоже получил повестку, – с энергичной улыбкой возвестила Кэрол Конрад. Сказав это, она вдруг покраснела, только сейчас сообразив, что от реплики лучше было воздержаться.
– Уокер, что им нужно от тебя? – спросил Льюис Гриффин.
Прежде чем ответить, Брэдли похлопал жену по запястью, словно говоря, что беспокоиться не о чем.
– Мне кажется, хотят услышать, какой она была… О чем говорила и, знаете, все такое… насчет последних дней перед ее смертью. По крайней мере посланный ими следователь спрашивал только это.
– Ужасно, – явно оживившись, заметил Уильям Помрой. – Просто ужасно. Вы станете свидетельствовать против Стэнли. И это после стольких лет… Ужасно неприятное положение.
Брэдли только пожал плечами:
– Да ладно. Мы знали друг друга целую вечность, это правда. Но я бы не сказал, что мы так уж близки…
Уирлинг впервые за вечер рассмеялся. Чуть подавшись вперед, он поставил локти на стол и повернул голову, чтобы видеть сидевшего по другую сторону Льюиса Гриффина. Цинично улыбаясь, Уирлинг кивнул в сторону Брэдли:
– Слышишь, Льюис, ты единственный, кто еще верит, будто Стэнли этого не делал.
Уирлинг обвел сидевших вокруг стола удивленным взглядом. Он словно не допускал, что кто-либо, кроме Льюиса Гриффина, продолжал верить в невиновность Стэнли Рота.
– Спорим: даже его адвокат убежден, что Стэнли сделал это, что именно он убил Мэри Маргарет. – Встретив мой взгляд, Уирлинг быстро отвел глаза. – Впрочем, не важно. Не имеет значения, кто что думает. Суть в том, что трое из четырех на настоящий момент считают Стэнли Рота убийцей Мэри Маргарет. И это подтверждается опросами.
Мне понадобилось не меньше секунды, чтобы сообразить, так ли я расслышал. Они запустили опрос общественного мнения и голосованием решали, что думает публика: виновен Стэнли Рот или нет? Мне было непонятно, какое значение может иметь мнение людей, не присутствовавших в зале судебного заседания, не слышавших выдвинутых обвинений и не имевших ни малейшего понятия о свидетельских показаниях.
Пришлось напомнить.
– Не важно, сколько вообще людей считает Стэнли Рота виновным. Пусть в этом убеждены все – это совершенно не имеет значения. Единственное весомое мнение, анонимное, определяется тем, что думает суд из двенадцати присяжных. Которые в отличие от участников вашего опроса, претендующего на чисто научный подход, имели возможность выслушать все свидетельские показания, а не только те, что прозвучали в двадцатисекундном ролике от лица самозваных экспертов!
С тем же успехом я мог обвинить его в следовании миражам или вере в силу духа. Майкл Уирлинг был слишком продвинут, чтобы верить в вещи более важные, чем общественное мнение. Тот факт, что мнение публики может оказаться ошибочным, вообще не подлежал рассмотрению. Уирлинг одним пренебрежительным взглядом отверг мой вопрос.
– Даже если Антонелли и сделает то, за что уже заплачено, – сказал Уирлинг, снова обведя глазами сидевших вокруг стола, – если он вытащит Стэнли из тюрьмы, все останутся убежденными, что Рот виноват. Публика, а я прежде всего имею в виду кинопублику, отвернется от него. И мы все знаем, что случается в нашем бизнесе, когда так происходит. Стэнли станет изгоем, никто не захочет иметь с ним дел и вкладывать деньги в «Блу зефир» до тех пор, пока Стэнли Рот будет у руля компании.
Финансист замолчал, и взгляд его заиграл самодовольным блеском. Уирлинг был поглощен доказыванием своей правоты.
– Уокер, скажи, ты собираешься делать новый фильм с «Блу зефир»?
Честное лицо Уокера говорило, что ничего определенного он еще не решил.
Льюис Гриффин не смог удержаться от комментария:
– Уокер, тебе не стоит беспокоиться. Стэнли уже принял решение. На главную роль в следующей картине он пригласит другого актера. – Потянувшись за чашкой кофе, Гриффин добавил: – Кого-нибудь помоложе.
Приподняв кустистые брови, Уокер понимающе ухмыльнулся и, точно заскучавший подросток, ссутулился на стуле, сунув обе ладони между колен. Потом рассмеялся в голос, скорее для себя, чем для публики.
– Майкл прав, – наконец сказал он. Нехотя подняв глаза, он косо посмотрел в сторону Гриффина, сидевшего на дальнем конце стола с чашкой кофе. – Похоже, не будет никакой новой картины. У Стэнли не хватит денег.
Гриффин невозмутимо отпил кофе, совершенно уверенный в себе. Поставив чашку на стол, он втянул носом воздух и с глубокомысленным выражением оглядел гостей.
– Уокер, боюсь, Майкл в корне не прав. Ну, возможно, прав в вопросе о будущем Стэнли в связи с «Блу зефир», но, на мой взгляд, он никогда не понимал, что на самом деле для Стэнли «Блу зефир» – это не просто набор площадей для съемки и озвучения. Не только гримерные, костюмерные, спецэффекты, здания и земля, на которой они выстроены. Нет, для Стэнли «Блу зефир» всегда представляла собой нечто неосязаемое – во всяком случае, не подлежавшее материальной оценке и не имевшее конкретной цены. Майкл, ты не понимал этого и никогда поймешь. Талант Стэнли Рота превосходит всех, кого я знаю в этом деле. Стэнли Рот – это «Блу зефир», и это сама идея студии. Идея или мысль, которая воплощается в фильмах. Идея о том, что можно придумать сюжет, написать сценарий и вообразить, как это будет выглядеть на экране, почувствовать, каким образом соединить все составляющие в
