Гипноз для Марии

Эй?

Я слушаю. Продолжай.

Пожалуй, все. Пока я остановился на этом.

Это не совсем твой уровень. Ты вышел за эти пределы. Но ты думаешь, будто ты там, и это нормально. Я правильно тебя понимаю, дорогой смертный? Ты только что обнаружил свои покрытые синими перьями крылья, которые были у тебя всегда, внутри, твои мечты о полете. Ты стоишь на утесе высотой в милю, наклоняешься вперед, без страха, расправляешь крылья, в эту секунду теряешь равновесие на земле, надеясь обрести его в воздухе. Так?

Так! Обрести равновесие в воздухе!

Отлично.

Это было единственное слово, которое Джейми Форбс услышал от своего высшего «я» в тот раз. Все это время он слушал только то, что говорил сам.

Глава двадцать четвертая

Когда в тот день первая капля дождя первой грозы упала на землю, Т- 34 приземлился, был заправлен и бережно доставлен в ангар. Пилот поехал домой под дождем, на время забыв о полетах, предвкушая вечер, который он сможет наконец провести с Кэтрин. Столько нужно ей рассказать, столько услышать от нее в ответ.

Весь следующий день он посвятил пересмотру всего, что случилось с ним за время этого путешествия, вновь переживая полеты, оживляя в памяти внутренние диалоги и идеи, пытаясь передать все это на бумаге, по возможности ничего не упустив, слово в слово. Получилось около семидесяти страниц, рукописных.

Ученики ждали, терпеливые, как кондоры.

– Что ты предпримешь, – спросил он во время следующего тренировочного полета на маленькой Сессне с Паоло Кастелли, – если заклинит руль направления?

– Буду держать курс элеронами.

– Покажи.

Затем:

– Хорошо, а если элероны застопорит?

– То есть теперь заклинило и руль, и элероны, сэр, или только элероны?

– И то и то, одновременно. Я вывожу из строя руль, а теперь и элероны, ты не можешь ими пользоваться.

Долгое молчание.

– Такого не может случиться.

– А со мной вот случилось. Ящик с инструментами оказался задвинут под педали, а рукав детской курточки, которая прицепилась на земле, втянуло в проводку управления элеронами. Вот так я и узнал то, чему сейчас собираюсь тебя научить.

– Не знаю.

– Дверцы, Паоло. Открой дверцы и смотри, что получится.

Ученик открыл дверцу, сражаясь с сильным потоком ветра снаружи.

– Боже правый! Самолет разворачивается!

– Вот именно. Дай-ка мне этой дверцей левый поворот на девяносто, а потом другой направо. Только дверцей.

Ближе к концу урока еще вопрос:

– А что будешь делать, если заклинит руль направления, и руль высоты, и элероны, и триммер, все приборы выйдут из строя и вся радиосвязь, а сектор газа заклинит в положении максимум?

– Тогда… тогда… я использую дверцы, а двигателем буду управлять с помощью регулятора смеси.

– Покажи.

Ученикам не просто давались эти уроки, но, перешагнув страх, они затем уходили с верой в себя и вскоре приходили еще – чтобы узнать больше.

На высоте две тысячи футов Форбс подбирает ручку газа до холостого хода.

– Мисс Каветт, мотор только что опять заглох. Где будете садиться?

Ученица расслабилась, это была ее пятая учебная вынужденная посадка. Все знакомо: инструктор убирает мощность, ученица находит поле поровнее и делает заход, будто под ней взлетно-посадочная полоса. Тот видит, все идет как надо, и опять врубает газ, Сессна набирает высоту.

В этот раз было иначе.

– Вы собираетесь садиться здесь?

– Да, сэр, – сказала она. – На коричневом поле рядом с проселочной дорогой.

– Собираетесь приземляться при боковом ветре поперек пахоты?

– Нет. Против ветра, вдоль борозд.

– Уверены, что сможете?

– Да, сэр. Смогу, это просто.

Форбс вытягивает до отказа регулятор смеси. Обороты падают от холостого хода до нуля, винт вибрирует, останавливаясь. Лишь мягкий свист ветра в тишине, и самолет, секунду-две подумав, ныряет носом вниз. Не самолет, вернее, а уже планер.

– Простите, сэр, вы только что…

– Да. Покажите мне, мисс Каветт, вашу лучшую посадку на этом поле.

Джейми Форбс всегда думал, что он специалист по обучению действиям в экстремальных ситуациях, какого начинающий пилот редко где найдет. Теперь он понял, что это было нечто иное.

Я не учу, понял он. Я даю установку, и ученики учатся сами.

Я предлагаю идеи. Почему не попробовать управлять полетом дверцами кабины, когда все откажет? Почему не попробовать управлять самолетом по интуиции, а не по приборам? Почему не попробовать сесть на том поле, выбраться из самолета и не попрыгать радостно на сене, убедившись, что голая земля ничем не хуже взлетно-посадочной полосы, когда приходится делать вынужденную посадку?

Кто это сказал?

– Да вы не инструктор, вы гипнотизер!

Мария! В ту же секунду он был в небе над Вайомингом.

Я на краю гибели, а он спрашивает меня про торт? Мне достался чокнутый спасатель?

Именно Мария Очоа, та, что воспользовалась совпадением, чтобы спасти свою жизнь и изменить мою, показала мне, как устроен мир пространства- времени. Ведь тот гипноз не был просто двадцатиминутной помощью, которую я ей оказал. То был дар с ее стороны, который изменил меня навсегда.

Дорогая Мария, думал он, где бы ты сейчас ни была, твой дар со мной, и я передам его другим.

Время от времени он получал письмо, телефонный звонок, электронное сообщение от своего ученика:

«…и когда мотор бабахнул, я сразу отрубил подачу топлива, смесь, шаг винта на снижение, и тут (клянусь!) ваш голос рядом: „Покажи-ка мне свою лучшую